Футбольной одури зачинщики.
С мячом лихая беготня.
И завсегда полузащитником
В команде ставили меня.
Я никогда мячом не жадничал,
Хотя обводочку любил.
Я пасовал, финтил, отважничал.
И сам однажды гол забил.
И целовал я кеды рваные,
И в грудь стучал, собою горд.
Но вдруг ослаб, как будто раненный,
Когда и нам влепили гол.
Качал над полем ветер соснами.
А я всё хуже с ходу бил.
И всё вернее и осознанней
Я вглубь защиты уходил.
К штрафной смещался и к воротам я.
Колен сургучная печать.
Лодыжка майкою замотана.
Всего труднее – защищать.
Вратарь пружинисто сутулился.
Я заслонял его, как дзот.
Я был защитник нашей улицы
И нашей чести у ворот.
Но детство кончилось тогда ещё.
А нынче страшно от того,
Что слишком много нападающих,
А вот в защите – никого.
2010 г.
«А на весеннем фронте все свои…»
А на весеннем фронте все свои.
Пароль один: «Влюбляться до конца!»
И бьют очередями соловьи,
Сражая неокрепшие сердца.
А возраст мой непризывной, как дед,
От приворотных пуль заговорён.
Но я срываю лет бронежилет:
Эй, соловей, не пожалей патрон!
Вали меня, ночные снайпера!
Жизнь – скоротечный и неравный бой.
И вся в цвету, как в белом медсестра,
Черёмуха склонится надо мной.
2010 г.
Зима научила кострам
И шапкам-ушанкам, и шубам,
Деревьям, поваленным в срубы,
Взлетающим с плеч топорам.
Зима научила стогам
И песням про русскую тройку.
Любую дорогу и тропку
Зима приучила к снегам.
И вьюгами высекла грудь.
И сбила в полозья колёса.
Невиданный бросила путь
Под ноги великого росса.
Мы скованы стужей в народ.
В железо нам выкалил нервы
Холодный кутузовский год
И знатный мороз в сорок первом.
Зима – наша белая кость
И самая гордая сказка.
От Балтии русый авось
Катал снежных баб за Аляску.
Мы – русские – зимний народ.
Бессмертие в душах озимых.
И в топи вселенских высот
Уходит космический зимник.
2010 г.
Ещё не кончен Пугачёв.
Хрипя словами грубыми,
Сжимаю Родину ещё
В объятьях рук обрубленных.
Цари скукожились в царьки,
Царицы стали цацами,
А мы, как были – мужики,
Так в этом чине царствуем.
В живой обруб гляди в упор:
Там кровь не запекается,
Сибирь течёт с Уральских гор,
Лихой народ стекается.
Не жмурь глаза, не солнце я,
И не упырь из полночи.
В острог был Катькой сослан я,
Не за кистень разбойничий.
Потёмкинцы… кто с нею был,
Тем всем за ночь – по ордену.
А я царице изменил
Своей любовью к Родине.