Мои вечно занятые родители уделяли мне мало внимания, поэтому в детстве почти каждое лето я проводил в Нью-Берне. Мне так не хватало дедушки, что тоска отзывалась физической болью. Он был веселым, мудрым и добрым, с ним я всегда чувствовал себя старше и умнее, чем на самом деле. Как-то раз он позволил мне, восьмилетнему мальчишке, покурить кукурузную трубку[4]; он научил меня рыбачить на муху и разрешал помогать с починкой машины. Он поведал мне все о пчеловодстве и пчелах, а когда я был уже подростком, сказал, что однажды я встречу девушку, которая изменит мою жизнь навсегда. Я спросил, как я узнаю, она ли это, – и дедушка, подмигнув, ответил: «Если сразу не поймешь – ищи дальше».
Из-за того, что случилось в Кандагаре, мне так и не удалось повидаться с дедушкой. Я знал, что он обо мне беспокоится, но не хотел рассказывать ему о демонах, с которыми боролся. Черт, я даже психотерапевту открывался с трудом. И пусть я знал, что дедушка не осудит, мне проще было держаться на расстоянии. Меня терзало, что он умер прежде, чем я наладил утраченную связь. Вдобавок ко всему, сразу после похорон мне позвонил юрист и сообщил, что я унаследовал дедушкин участок. Так я и оказался владельцем дома, где ребенком провел столько незабываемых летних деньков.
Похоронив дедушку, я неделями размышлял о том, как много не успел сказать человеку, беззаветно меня любившему. Я то и дело вспоминал странные слова, произнесенные им на смертном одре, и все гадал, что же он делал в Исли. Это как-то связано с пчеловодством? Или он навещал старинного друга? А может, ехал на свидание? Вопросы не давали мне покоя. Я рассказал об этом доктору Боуэну, и тот посоветовал выяснить, в чем дело.
Рождественские праздники прошли незаметно, а с наступлением нового года я выставил на продажу свою квартиру. Риелтор предположил, что поиск покупателей займет пару месяцев, но – удивительное дело! – желающий нашелся почти сразу, и уже в феврале мы ударили по рукам. Летом меня ждала резидентура в Балтиморе, так что снимать квартиру смысла не было. Вспомнив о дедушкином доме в Нью-Берне, я решил: почему бы и нет? Наконец-то выберусь из Пенсаколы[5], подготовлю старый дом к продаже. А может, даже выясню, зачем дедушка ездил в Исли – и что, черт возьми, он пытался мне сказать.