Вот блин армия! А слабо было и болванки в кузов закинуть!?
Тогда я еще не понимал, что, если бы не моя вечная везучесть, которая приучила мой дерзкий организм меньше думать и задавать глупые вопросы, мне во сто крат бы было тяжелей при дальнейшей службе.
Преподаватель открыл зеленый ящик, достал один корпус гранаты, взял один запал и в очередной раз продемонстрировал, как необходимо снаряжать гранату и производить бросок.
Все свои действия он сопровождал комментариями:
– Выйти на рубеж метания гранаты, достать гранату из подсумка, граната в правой руке, левой вворачиваем запал, также левой рукой выдергиваем кольцо чеки, далее следует бросок.
– Запрещается трогать гранату, упавшую, но не взорвавшуюся после выдергивания чеки.
– Если предохранительная чека выдернута, граната подлежит уничтожению.
– Разряжать можно только те гранаты, у которых не выдергивали кольцо с чекой.
– Застава остается в укрытии на безопасном расстоянии, ко мне на рубеж гранатометания выдвигается получивший гранату и запал.
– Категорически запрещается снаряжать гранату без команды, запал без команды не вворачивать!
– Застава, в укрытие!
Мы резво спрыгнули в траншею в полный профиль, подгонять никого не пришлось!
По спине прошел противный холодок – гранаты БОЕВЫЕ!
Первым на рубеж с подполковником двинулся заместитель начальника учебной заставы старший сержант Крестин. Он уже отслужил два года срочной службы и вместо демобилизации из рядов Пограничных войск решил стать офицером. Написал рапорт и приехал к нам в училище. Видать, полученного в сержантской школе потолочного звания сержанта для него было мало.
Стас четко выполнил упражнение и зафитилил боевую гранату, получив заслуженную пятерку в ведомость.
Первый разрыв вывел меня из оцепенения, вернув в действительность происходящего.
Стас возвращался с рубежа, преподаватель махнул рукой: – Следующий!
Получив у бойцов, под роспись в ведомости, корпус и запал, к рубежу двинулся командир нашего первого отделения. Андрей тоже был из служивых, но не с таким богатым опытом, как Крестин.
Следующим должен был идти Женька, а потом я!
Разрыв, широкая спина Старчевуса удаляется…
И вот, в мои руки ложится шариковая ручка, машинально ставлю подпись около пальца солдатика, которым он тычет в ведомость выдачи.
Ручку забирают и в мою правую ладонь ложится леденящий корпус и вот он, в левой ладони, запал к этой смертельной игрушке. Не помню, как я коротко отчеканил: «Курсант Бочаров ручную гранату и запал к ней получил, осмотрел!», как уложил их в сумку для гранат, так давно пустовавшую у меня на ремне. Помню лишь отрезвляющий и побуждающий возглас подполковника: