– Нет, спасибо. Я подожду похода в бар.
Кэролайн глянула на него, вопросительно подняв тонкие брови.
– Надо же будет отдохнуть после раздачи товара, – пожал плечами Мотыль.
– Не нравится мне эта «работа», – призналась она.
– Мне тоже. Но это же ненадолго.
Немного подумав, он добавил:
– Хотя, если честно, всё же есть в ней один плюс.
– Какой?
– Деньги, – блаженно улыбнулся Мотыль, откинувшись на спинку стула.
Кэролайн театрально закатила глаза.
– Не, ну а что? Деньги – это всегда хорошо. Хотя бы вкусно покушать всегда можно, – он довольно похлопал себя по большому животу.
За окном уже темнело, летели крупные хлопья снега. Уличный фонарь, стоявший напротив окна их квартиры, зажегся мутно-оранжевым светом. В прихожей раздался звук поворота ключей в скважине. Зашли парни.
– Ну что, успешно? – спросил Анархист, разуваясь.
– Более чем, – кивнула Кэролайн.
– А я уж ненароком подумал, что ты не справишься, – подколол её Амба.
Кэролайн хитро улыбнулась, пихнув его в плечо.
Пока черти сидели на кухне и о чём-то говорили, Кэролайн лежала на диване в комнате и вновь вспоминала разговор с Оскаром. Звонить Клаусу не было никакого смысла. Он скоро должен был приехать, и они спокойно всё обсудят. «Возможно, Оскар ошибся, и Клаус не хотел ничего плохого» – успокаивала себя Кэролайн. Но вдруг сознание пронзило неприятное воспоминание.
Пять месяцев назад.
Джереми, договаривая шутку, уже сам заливается смехом. Я тоже смеюсь, но от этого живот болит только сильнее. Поскорее бы сделать заказ.
Мы заходим в небольшое кафе. Разнообразие запахов тут же ударяет в нос. Я даже останавливаюсь, расслабившись на мгновение, и прикрываю глаза, наслаждаясь. Нутром ощущаю, что Джереми встаёт рядом и тоже закрывает глаза. Несколько секунд мы просто стоим. Наконец открыв глаза, я вдруг чувствую что-то неладное. Оглядываюсь по сторонам. За одним из столиков я замечаю подозрительно знакомый силуэт… узкие плечи, светлые волосы, идеально выглаженная белая рубашка с замятым воротником и оторванной верхней пуговицей. Он сидит, одной рукой обнимая какую-то длинноволосую брюнетку. На столе стоит полупустая бутылка дорогого вина, нетронутые две тарелки какого-то салата и до боли знакомый серебристый портсигар. Чуть прищурившись, я понимаю, что именно его я дарила ему когда-то. Сердце замирает, в висках стучит пульс. Я просто стою, безвольно опустив руки и уставившись на них. У самого уха раздаётся голос Джереми: