Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! - страница 34

Шрифт
Интервал


Нет, барон Летгар ее уважал – он с ней советовался:

– Дорогая, вы сегодня наденьте голубое платье на завтрак, а то от вашего пеньюара наши гости в таком восторге, что я не знаю, как им теперь объяснить – какой страны эта мода!

– Ой! – хихикала баронесса. – Скажите, что это промежуточный вариант. Экспериментальный образец…

Любил ли барон свою высокоблагородную супругу, истории сие доподлинно неизвестно, но откуда-то у них все же появились двое хулиганистых вредных деточек: Фредлих и Самуэль, или Фред и Сэм.

– Саша, Саша! – пристала ко мне с раннего утра эта сладкая парочка. – Отсыпь нам немного золы! Пожалуйста! Очень надо!

– Зачем? – нахмурилась я, соображая, чем мне это грозит.

Мальчишки замялись, но все же проговорились:

– Ты знаешь Грэга? Ученика мага? У него лицо такое… страшное.

– Ну? – не поняла я хитрого замысла шкодников. – Вы ему голову пеплом будете посыпать?

– Не, – шепнул Сэм мне прямо в ухо. Доверительно: – У него конь белый…

Я еле сдержала смех. Жеребец был действительно белый… но без принца. Хозяин этого породистого жеребчика на венценосную особу не тянул даже краем. И дело не в уродстве и не в ожоге в прошлом симпатичного лица. Рубец вполне терпимый, кстати. Смотреть можно. Проблема оставалась в самом отношении к своему несчастью. Бедняга так стеснялся своей внешности, что вместе с ним его стеснялись все окружающие.

Дело не в том, КАК ты выглядишь, а в том, КАК ты себя воспринимаешь. У меня жил на лестничной площадке сосед Иван Михалыч с еще большими повреждениями на лице – и ничего, нормальный был мужик, работяга и руки золотые, мне всю поломанную технику в доме перечинил. И никто из соседей его уродом не считал, все уважали.

А этот парень с рубцом после ожога дурью мается.

То ли дело я! Со мной все просто и понятно – пришла Смерть Кощея! Кожа серо-желтая, глаза зеленые с карим, весь экстерьер приправлен приятной синевой с фиолетовым отливом, местами переходящей в голубизну.

И ничего! Живу!

Магов вот в сумерках пугаю. Остальные уже как-то притерпелись… понемногу. Милка вон вообще меня жутко любит, можно сказать, обожает. Постоянно жениху показывает: типа «смотри, милый, – женская внешность бывает еще хуже моей». Я что? Ничего! Радуюсь жизни и вредничаю в меру сил и возможностей.

А с чего мне не вредничать? Рабочий день прислуги начинается еще до рассвета и заканчивается аж на закате. К тому же мне выдали жуткий казенный чепец на два с половиной размера больше (имеется в виду – две моих головы влезет, и еще половина с ними поместится). И эта мерзкая конструкция постоянно так и норовила сползти на нос.