— Зима близко, сука! — проговорила
мама и помчалась к постепенно появляющейся женщине в искусной
кольчуге. — Но еще не настала!
Та обратила все свое внимание на
Миуюки, отвернувшись от несущегося на нее моего отца, слегка
синеватая кожа у женщины вспыхнула туманом. А из земли, словно
вырастая, начали появляться огромные острые сосульки, которые
неслись к моей матери, что бежала прямо на них. Я с замиранием
сердца смотрел, как с каждым мгновением стена острого льда
надвигается на маму, и когда первая сосулька коснулась кожи Миуюки,
я думал, умру вместе с ней.
Но мама словно их не замечала, а ее
тело начало распадаться, словно пепел, всего лишь миг — и ее уже не
было, а стена острого льда еще прошла пару метров, перед тем как
остановиться. А Миуюки появилась около своей соперницы и уже
сжимала горло ледяной воительницы, и от руки Миуюки, сжимающей
горло, шел черный дым.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — оглушил
окрестности крик ледяного мага, а после она рассыпалась на крупные
куски льда.
— Сбежала, — спокойно проговорила
мама, отряхивая с рук лед, и, повернувшись к Альрику, добавила: —
Дети!
Я никогда не кричал и не плакал по
пустякам, но сейчас, прижимаясь к маме, как и Астрид, что обняла
папу, тихо ронял слезы. Нет, это не были слезы слабости или страха,
это были слезы счастья.
В воздухе загудело, я на мгновение
подумал о самолете, что где-то пролетал в высоте, но Альрик
мгновенно понял причину этого странного для этого мира звука.
— Имперская катапульта! Отходим! —
зверем взревел мой отец и понесся прочь от дома, у которого мы
стояли, его примеру последовала и Миуюки, а я, смотря из-за ее
плеча, наблюдал, как с неба падала горящая комета.
Это был огромный кувшин, что попал в
наш дом и словно взорвался, расплескивая повсюду свое содержимое,
которое моментально вспыхивало. И если бы мы не отбежали метров на
восемь, нас могла задеть эта горящая жидкость.
Через минуту дед Брани стоял вместе с
нами, смотря на горящий дом. Он получил донесение, что захватчики в
селении перебиты, а их основные силы, так и не вышедшие из бухты,
спешно отступили.
— Жалко игрушки Альмонда, —
проговорила мама. — Они так и остались у очага.
— Пустяк, я новые сделаю, —
проговорил Брани.
— А каждых твоих поделок касается
рука госпожи Хель? — как бы между делом спросила мама, но я видел
хитрую улыбку, что была сокрыта в уголках ее губ.