Мы уместились, обняв друг друга, и
так те, что сражались минуту назад, стали теми, что, обнявшись,
спасались от более опасного противника, который мог отобрать их
жизни. Волчья пасть лежала на моем плече, и я чувствовал на своей
шее его клыки, а я руками обнимал костлявое тело волка. Мне прямо в
ухо выл Серый, выл от страха, как и я сейчас кричал от ужаса. А
вокруг нас полыхала огненная стихия, и я ощущал, что нагревшийся
булыжник не является надежной защитой и долго не протянет.
— Агрх! — раздался с неба оглушающий
рев, и пламя мгновенно прекратило литься нескончаемым потоком.
Мне был знаком этот рев, это Готфрид
летит показать нарушительнице, что здесь уже есть хозяин. У голубой
драконихи были красные гребни у головы, которые говорили о
молодости этой дамы, ведь с возрастом они желтеют, и эти гребни
есть только у самок.
— Накажи ее, Готфрид! — прокричал я
вместе с провывшим волком, видя, как грациозно и неспешно садится
черный дракон, что был крупнее голубой драконихи и, я уверен,
намного сильнее.
Мы с Серым зачарованно смотрели на
Готфрида, которого никто еще не видел так близко. Нашему острову
очень повезло: дракон был красив и могуч. Оскалившаяся голубая
дракониха с неприязнью косилась на своего черного собрата, который
флегматично осматривал даму. Фыркнув что-то пренебрежительно, он
покосился на робко выглядывающую из-за камня пару — волка и
ребенка, и я клянусь, Серый его понял и что-то недовольно
прорычал.
Готфрид вдохнул в свои легкие воздух,
и я все ждал, когда он полыхнет своим пламенем. Но он взревел, да
так, что у меня начало двоиться в глазах. И еще через мгновение мы
с Серым лежали на земле, оглушенные таким ревом. А Готфрид не
унимался и его рев еще несколько раз содрогал горы, в которых
прошла лавина, спровоцированная этим грохотом. Когда я вновь смог
выглянуть из-за валуна, то увидел, как черный дракон летел в горы в
свое логово, а за ним, чуть позади, печально склонив голову, летела
голубая дракониха.
Серый уже неспешно трусил по
обожженной земле, на которой еще пару минут назад росла зеленая
трава. Волк уходил не попрощавшись, прихрамывая на переднюю левую
лапу, его серая грязная шерсть не могла скрыть ребер голодавшего не
один день животного.
Я недолго смотрел на него и кинулся к
умершим овцам, и мне повезло.