— Спасибо, папа! — только я и мог
сказать, взваливая трехкилограммовый мешок на плечо.
— У тебя что, есть время для
разговоров? — спросил строго отец, но на его лице была улыбка. —
Бегом спасать жизнь друга!
И я бежал что было сил, в груди
бешено билось сердце, а в ушах все слышались последние слова моего
папы. Где искать волка, я не знал, но почему-то был уверен, что я с
ним встречусь до рассвета, но вот как надеть на него ошейник?
— Серый! — закричал я, когда сумерки
начали сгущаться, но ответом мне была вечерняя тишина. — Серый,
тварина, ответь! Подай голос, облезлый кусок шерсти!
Я не хотел его оскорблять, это был
крик отчаяния, так как искать в ночи дикого зверя — глупое занятие.
И если он не захочет, то ты его не увидишь, даже если он будет
рядом.
— Ау-у-у-у-у-у! — послышался за много
километров волчий вой, я не знал, Серый ли это, но понесся в ту
сторону, сжимая в руке ошейник, усеянный драгоценными камнями.
Солнце освещало своими первыми лучами
наш дом, а я уже, стараясь не шуметь, вместе с отцом собирался в
кузню. Астрид заворочалась в своей кровати, а отец шикнул на меня,
чтобы я был немного потише. Мама уже ушла еще потемну принимать
роды в селении, и серьезный разговор насчет Серого хоть ненадолго,
но отложился.
Это когда я искал Серого в ночи, даже
не подумал о том, что заставлять ребенка в одиночку искать опасного
хищника — та еще выходка. И поэтому я недолго удивлялся, когда,
после того как Серый после двух часов уговоров дался обняться и я
смог надеть ошейник, из кустов появился с взведенным арбалетом,
отец.
— Молодец, сынок, — улыбнулся он мне.
— А теперь, Альмонд, слушай внимательно. Завтра мама будет очень
сильно ругаться по подводу привязки к тебе волка, но ты стой на
своем и ни в коем случае не снимай ошейник две недели, пока
привязка не завершится! Понял меня?
— Да, папа, — проговорил я, смотря на
немного заторможенного волка, который, после того как я на него
надел ошейник, все норовил лечь на землю. — С ним все хорошо?
— Все с ним прекрасно, он учится
сейчас: ошейник пытается ему объяснить повадки людей и обучить его
понимать наш разговор, — спокойно проговорил Альрик и, позвав
волка, мы неспешно, еле разбирая дорогу, пошли домой.
— Он стал моим рабом? — произнес я
очевидное.
— Нет, ошейник подчинения работает
по-другому, — ответил мой отец со вздохом и невзначай потер свою
шею. — Первые часы рабская метка ломает волю, боль при этом такая,
что хочется умереть, но ошейник не даст умереть. А то, что на
волке, то это обучающий ошейник питомца, или сокращенно — пета.