Он зачем-то зажмурился (хорошо,
что не видно!) — после, ругая себя за детские
реакции, открыл глаза, кашлянул и сказал, стараясь, чтобы
голос звучал уверенно:
— Мало выживших. Пара тысяч
в лучшем случае. Мне очень жаль. Я пытался его
остановить, но... Я действительно пытался... — тут голос
предательски дрогнул.
Аб-Нус пошатнулся, как
от удара, и судорожно выдохнул. Кир с напряжением
ждал его ответа. Он чувствовал боль, волнами исходящую
от Аб-Нуса, и испытывал к нему острейшее сочувствие,
но слов для выражения этого состояния не находилось.
Аб-Нус, запустив пальцы в волосы, покачивался из стороны
в сторону и едва слышно шептал что-то неразборчивое.
Напрягая слух, Кир вслушался. Из невнятного бормотания, как
скалы из густого тумана, проступили слова: «...гор танг...
алия ланс... кусс сорг... венти маро... дети, дети...». Имена!
Аб-Нус звал по именам маленький народ, пытаясь оживить
их хотя бы в своей памяти. Кир, подчиняясь порыву,
шагнул вперёд и обнял Аб-Нуса.
— Прости. Я до сих
пор не знаю, как мне с этим жить.
Комок в горле мешал говорить,
Кир откашлялся — и замер, ощутив, что Аб-Нус
плачет — горько, безутешно. Беззвучно. Его выдавали только
трясущиеся плечи. Но эмоциональная волна, исходящая
от него, буквально кричала о непереносимом горе.
— Прости...
Кир повторял слова прощения,
осознавая, насколько бессильны сейчас любые слова. Но ничего,
кроме них, не было. Пространство растворилось в кромешной
темноте. Даже внутренний датчик времени, до сих пор исправно
отщёлкивавший в его голове размеченные секунды, минуты
и часы, замолчал — возможно, что и время исчезло,
поглощённое бархатной тьмой, царящей вокруг. Всё было
не значимо. Кир, потеряв внешние ориентиры, внезапно ощутил
родство с Аб-Нусом — настолько близкое, что мог бы
читать его мысли. Впрочем, именно сейчас Аб-Нус
не мыслил — целиком поглощённый острейшей болью,
он переживал потерю.
Кир деликатно отстранился,
прерывая контакт.
Аб-Нус прерывисто вздохнул, пару
секунд помолчал и сказал:
— Спасибо. Я не виню
тебя. Слишком хорошо знаю Аш-Шера, могу представить, как всё было.
Смешно... Он обещал мне, что не тронет фэйрин, проведёт
«мягкую» реформацию: морализация, лёгкий адресный гипноз,
стандартный набор «чудес». Это вполне реально, просто затратно
по времени. Год жизни элоима в режиме наблюдения плюс
десяток временных синхронов в общей сложности на пару
наших часов. Всего лишь год и пара-тройка часов! У фэйрин
тысячи лет прошли бы, они бы безболезненно, постепенно
менялись. Они непременно поддались бы, это же дети
по сути, им нравятся... нравились новые игры.