Интересно, они отдадут ее обратно после дезинфекции или просто сожгут в кремационной печи?
Мне выдали белый махровый халат и белые мягкие тапочки. Наверное, одноразовые. Такие тапочки выдают в пятизвездочных гостиницах.
И меняют каждый день.
На тапочках и халате стояла буква «V» в завитушках. Валентина или «Валентино»? Спасибо, что татуировку на заднице не сделали.
«Рыба» проводила меня к выходу из раздевалки – через светлый коридор к очередным дверям матового стекла. Сдала с рук на руки Клементине – всей в лиловом.
Она улыбнулась.
– Сейчас тебя ждет самое приятное. От того, что будет происходить в ближайшие часы, зависит твоя карьера. Твоя и моя, так что не подведи меня.
– Меня будут пытать? Допрашивать на полиграфе, а я должна буду с честью вынести испытание?
В общем-то, я была готова к этому, если учесть, что эта «организация» сильно смахивала если не на засекреченный объект, то точно на центр подготовки шпионов, а никак не на бордель высшего разряда.
– Нет, – Клементина усмехнулась, предвкушая эффект, который она на меня произведет. – Массаж, маникюр, педикюр, пилинг, парикмахер – в общем, к концу процедур ты должна выглядеть на миллион. Никак не меньше. Просто расслабься и постарайся получить удовольствие.
Я, конечно, постараюсь, но ничего не обещаю…
…Я поняла, что жутко проголодалась, только когда меня усадили в кресло к стилисту.
– Так, чур, в зеркало не пялиться и не советовать мне, что тебе идет, а что – нет! Договорились?
Молодой человек в полосатой сорочке и узких джинсах Дольче и Габбана, которого звали Винсент, повернул меня лицом к себе.
– Делай со мной все, что хочешь, – устало произнесла я.
Честно говоря, меня немного утомили все эти расслабляющие процедуры.
– Расслабься и просто получай удовольствие! – сказал он и хищно щелкнул ножницами.
Они все так переживают за то, чтобы я получила удовольствие. Вероятно, это единственное удовольствие, которое я смогу тут получить. Они-то знают, вот и ценят.
– Так, ну, что тут у нас? – Винсент поднял к глазам прядь моих волос и прищурился. Судя по лицу, он был не в восторге.
– Это «омбре»27, – вяло промямлила я.
– Дарлинг, это все, что угодно, только не «омбре»! – на слове омбре он закатил глаза.
– Угу, вообще-то я парикмахер, – пробубнила я.
Винс как-то подозрительно недоверчиво хмыкнул, теребя мою прядь.