Тина говорила тихо, но я все равно слышала каждое ее слово. Ее слова пробивались сквозь звук телевизора в баре, гул голосов, постепенно наполнявших паб, щелканье тлеющей в моих пальцах сигареты.
– А потом появилась ты. И знаешь, когда я увидела, что у тебя нет шрамов… Сначала я подумала, что… Я не знаю, что я подумала. А потом увидела эти точки у тебя на руке и поняла, что они просто зажили. И меня заела… Ревность, что ли? Не знаю. Но… Он к тебе относится как-то по-другому.
– Он дал мне выпить своей крови, чтобы шрамы затянулись, – наверное, я не должна была этого говорить.
По щеке Тины скатилась темная мутная слеза, оставив дорожку.
Она протянула руку, взяла у меня из пальцев дотлевающую сигарету и затянулась, оставляя на фильтре отпечаток черной помады.
– Да брось… О каком отношении ты говоришь, мы с ним всего раз встречались, – я откинулась на спинку диванчика.
– Ну вот… Об этом я и говорю.
– Тина… Поверь мне. Я не знаю, почему он это сделал. И более того, я не знаю, чем я его так зацепила. Если вообще зацепила. На его месте я бы выбрала тебя, а не такую, как я. Наверное, тут дело в другом… Но я пока не знаю, в чем.
И это было правдой.
Я не знала, я и правда не знала, почему он, вампир, не выбрал Тину – готку, которая всегда мечтала встречаться с вампиром и давать ему свою кровь, а меня – воспитанную на Короле и с удовольствием отплясывающую джигу на ирландских вечеринках. Меня, согласившуюся на эту работу только ради родителей.
Она была создана для всего этого. Что Тина в готике – она была идеальной парой вампиру. Что Тина в «конторе». Высокая, худая, рожденная ходить на шпильках, и носить «от-кутюр». Она была там как рыба в воде…
Вуалехвост…
Я же была чем-то чужеродным. Как случайный гость на чужой свадьбе. Не моя жизнь, не мои наряды. Не я.
Самозванка.
Гастролерша.
Так мы и сидели молча, допивая каждая свой яд, а в пепельнице тлел окурок сигареты с черной помадой.
В постели я ворочалась больше часа. Я все не могла уснуть, потому что разговор с Тиной все никак не шел у меня из головы. Я прокручивала его снова…
И снова…
И снова…
Как он мог? Почему он оставил на ней эти отметки? И зачем он исцелил мои шрамы? Может, в назидание Клементине? Вроде как хотела вампира – на, получи. И каждый раз, глядя в зеркало, подумай еще раз, нужен ли тебе вампир? Не знаю… Знаю одно – спрашивать