С Никоновым мы договорились встретиться в одном из уличных кафе. Знал я его весьма поверхностно, слышал только, что он первоклассный психиатр, человек, с головой погруженный в любимое дело. Когда-то, в годы неофитства, я пренебрежительно думал о врачах-психиатрах: мол, болезни их пациентов можно излечить только молитвой и постом, и для этого достаточно обратиться к священнику. Но с годами в моей голове четко разделились зоны ответственности священника и психиатра. Я осознал, что духовные проблемы и психические заболевания – совершенно разные области проявления человеческих недугов. Поэтому, когда на другом конце мобильной связи прозвучала фамилия Никонов, я невольно выпрямил спину и внимательно стал слушать собеседника. Он попросил о встрече со мной в ближайшее время. Сказал, что разговор будет касаться моего приятеля, следователя Павла Петровича, который на днях скончался в психиатрической клинике, не оправившись от острого приступа помешательства. Я, конечно же, согласился на встречу, отложив свои дела.
Никонов выбрал столик рядом с проспектом, поближе к автомобильному шуму, чтобы, как он объяснил, никто не слышал нашего разговора. Он начал сразу, без прелюдий. Меня это даже обрадовало – иметь разговор с прямым, конкретным человеком.
– Насколько близко Вы были знакомы с Павлом Петровичем? – будто отрезал спросил меня Никонов.
– Он был одним из лучших моих приятелей, – как-то по-школьному ответил я.
– Вы когда с ним последний раз виделись?
– Виделись? – Будто не расслышав, переспросил я. Мне стало казаться, что меня допрашивают. Но я не подавал вида, так как с неподдельным пиететом разговаривал с доктором. – Да-а-а… Буквально около месяца назад. Он еще мне рассказал про дело мальчика Сережи. Жуткая история. – У меня запершило в горле, и я раскашлялся.
– Во-о-от! А ко мне Павел Петрович попал после не менее странного дела. Собственно, зачем я Вас позвал. Ваш приятель поделился обстоятельствами того дела со мной и попросил Вам их передать. После чего забредил, все время повторял: «Расскажи Чертякину, расскажи Чертякину». Так что я намерен выполнить последнюю волю несчастного Павла Петровича. Вы как, согласны, господин Чертякин?
– Да, конечно. Я внимаю каждому Вашему слову, – тяжело выдохнув, ответил я, будто зная, о чем пойдет речь.