– Жив, жив… Стал людей в лес заводить, я с ним был, думали, что кавалеры в лес не поедут, а тут как на дорогу глянул…, – раненый стал переводить дыхание.
– Ну!
– Мужичьё прямо по дороге прёт в штурмовой колоне по шесть, почти бегут, сволочи… Смели нас просто… Сволочи, с дороги в лес и дальше к реке погнали. А там резать стали… Их было втрое против нас, они слаженные, а мы, кто ещё остался, к воде самой прижались кучками, кто по десять, кто по двадцать, разве нам отбиться было? Капитан ещё кричал что-то, пытался людей собрать вокруг себя… Думал пойти по берегу, прорваться обратно…А потом мне ноги разрубили, по голове получил. Всё…
Раненый, кажется, выдохся, но главного так и не сказал, ни про Бертье, ни…
– Так откуда мужики, откуда кавалеры-то взялись? – пытался дознаться Волков.
– Не знаю, господин, ничего не знаю…, – тихо отвечал раненый сержант.
– Несите его назад, к первому раненому, – распорядился полковник и снова прикрикнул на собравшихся вокруг солдат. – Ну, что встали, ищите, ищите ещё раненых, капитана ищите.
Долго искали. Раненых ещё нашли восьмерых, но храброго капитана и весёлого человека Гаэтана Бертье так и не нашли.
– Видно, он попытался по воде уйти, – предположил Максимилиан.
«Да, в доспехе и со сломанной рукой, конечно, всякий захочет поплескаться в воде».
Волков не стал говорить молодому человеку, что в плохой, в нечестной войне, где нет места ни чести, ни совести, утащить тело видного офицера – дело обычное. Дело вознаграждаемое. Наверное, ублюдки тащили Бертье по земле, привязав за ноги к лошади, чтобы показать старшим офицерам. Может, награду выклянчить. А потом повесить труп на том берегу, на виду, тоже ногами кверху и непременно голым. Когда Рыцарь Божий шёл драться с хамами у брода, он думал, что и его ждёт такая участь. Мелькнула такая мысль, ну а чего ещё ждать от взбесившегося быдла, которое даже Бога отринуло? Неужели уважения к мёртвым господам?
Волкова, хоть он и смертельно устал, но злоба стала заливать его, при этом добавляя ему новых сил.
– Всё, уходим, – командовал он.
Раненых относили к дороге, там уже телега приехала. Всего живых набралось десять. Десять! От роты в двести с лишним человек! Нет, тут было что-то не так. Глядя на остатки одной из своих рот, которые уместились в одной большой обозной телеге, он раздражался ещё больше.