Баночка была маленькой – меньше, чем полулитровая, по верху с алюминиевым ободком и с такой же прикреплённой к нему крышечкой – удобно открывать и закрывать. В баночку на треть налили жиденькой беловатой “манной кашки”. Дежурившая в тот день тётя Вера подала Полине баночку через окошко детской кухни: “Донесёшь? Будь осторожна”. – “Донесу, – сказала Полина, – спасибо”. И пошла, и стала пристально на эту баночку смотреть. Потом остановилась, открыла крышку, около стенки, там, где начиналась каша, провела указательным пальцем, на нём почти ничего не задержалось. Полина слизнула крупинки, не распробовав вкуса. Как случилось, что, дойдя до дома, она принесла баночку, где было закрыто кашкой только дно, она так и не поняла. Но когда увидела дно, испугалась страшно: Оля-то что будет есть?
Бабушка, увидев Полину в дверях, посмотрела на банку, потом на Полину, взяла банку, сказала: «Заходи скорей, холодно очень». И не добавила ни слова, как будто ничего не произошло.
Потом Полина училась ровненько держать серебряную чайную ложку над свечным огоньком, слегка нагревая её (ни в коем случае не перегреть!), поила Олечку чем-то слегка коричневатым, разведённым на донышке в остывшей чашке.
Потом много чего было. Однажды прыгала Полина «на одной ножке» в аптеке около Московского вокзала. Ей там чего-то налили в ухо, оно страшно болело, и сказали «попрыгай» на левой ноге. Она попрыгала, очень устала, а ей все повторяли: «Прыгай, прыгай, не переставай!» Из уха выскочило что-то, похожее на крошку от корочки довоенного белого хлеба, перестало болеть. Ей сказали: «Умница, молодец».
Потом приснилось ей, как с сопок то ли под Новонежино, то ли в другом каком-то месте, тётя Валя, дядя Валя и каждый из ребят принесли и весело расставляли на веранде в нескольких эмалированных голубых и белых вёдрах огромные розовые пионы в обрамлении пионовых листьев. Бабушка сказала: «Как хорошо, как раз к приезду твоего папы…» И громко так всем сообщала: «Пока вы к сопкам ходили, телеграмма пришла – Гарик едет, его сюда работать перевели. Вы поняли, Валя и Валя? Сыночка во Владивосток работать перевели. Хорошо, замечательно! А то Полинка об отце скучать уже перестала». А Олечка сказала: «Гарик». И все закричали наперебой: «Как? Повтори!» – «Гарик». – «Первое слово! Первое слово! Вот обрадуется твой дядя Гарик!»А когда перестали суетиться вокруг Олечки и шуметь, увидели вдруг, что ходит по веранде огромная свинья, от ведра к ведру, и поедает всю розовую красоту, и только лохмотья от цветов и листьев на залитой водой веранде валяются, и всё это повторяется в сверкающих стёклах веранды. Полина кричала во сне, бабушка будила её. Спрашивала: «Что-то приснилось страшное? Свинья, большая? Это к добру.»