– Трус! Трус! Это, между прочим, не трусость, а элементарный инстинкт самосохранения! Ладно, черт с вами, господин Мефистофель, сатир старый, доставлю я вам это удовольствие, вы ведь не отвяжетесь. Можете насладиться моим унижением и моими страданиями. Так уж и быть, позвоню я Ирине Завьяловой. Только вам не приходит в голову, что в этом случае кому-то придется спасать меня? Хотя, вряд ли найдутся желающие совершить такой благородный поступок. Да и зачем меня спасать? Действительно, такому негодяю не место на земле! – подумал Иван и отправился обедать. Он решил, что возобновить общение со своей старинной любовницей все же лучше на сытый желудок. К тому же обед – прекрасный способ потянуть время…
Когда Иван добрался до своего кабинета, он долго сидел, уставившись в стену. Голова у него кружилась, руки вспотели, в животе происходили малоприятные движения – идея с обедом оказалась не слишком удачной. Телефоны трезвонили. Он вяло отвечал. Все от него что-то хотели. А он был недееспособен, его мысли заняты только необходимостью позвонить Ирине и невыносимостью этой необходимости. Невозможностью. Страхом. Иванова пижонская, розовая рубашка в подмышках потемнела от пота. Он уже и не помнил, когда в последний раз так волновался. Взял в руки телефон. Отложил. Снова взял. Набрал номер мобильного телефона Ирины. Гудки. Гудки. Голос:
– Да! Алло! Подождите секундочку. Так, мать твою! Что за фигня? Чего ты там не успел?… Я хочу, чтобы это было готово еще вчера! Ты меня понял?… Убытки кто будет возмещать? Ты?… И твои внуки не успеют расплатиться! Давай-давай, пошевеливайся!.. Да, я вас слушаю, извините. – Очевидно, сейчас она обращалась уже к Ивану.
– Ирина? – осторожно уточнил он.
– Да, кто это?
– Ирина, добрый день! – голос дрожал. – Это Иван. Иван Лёвочкин. – В Ивановом потрепанном телефоне – он никогда не стремился иметь дорогих модных телефонов, ему было все равно – повисла тишина. Тишина была густая, тяжелая. Наконец она взорвалась криком, явно замешанном на слезах:
– Ты? Ты? Чего тебе снова надо от меня, подонок? – кричала не сорокалетняя преуспевающая дама, а девчонка двадцати одного года, некогда обиженная и растоптанная Иваном.
– Мне… мне… нужно с тобой встретиться.
– Зачем? Опять изгадить мою жизнь? О, поверь мне, я и до сих пор еще не могу отмыться от того дерьма, в которое ты меня втоптал!