– Я хотел попросить у тебя прощения. Я знаю, что я негодяй и подонок, и не сомневайся, я не могу простить себе, что тогда так с тобой поступил.
– Бедный, совесть тебя грызет? Так тебе и надо! Ладно, я человек занятой, некогда мне выслушивать исповеди раскаявшегося грешника. Извинился – и до свидания. Бог простит, а я, извините, не могу.
– Постой! Постой! – взмолился Иван. – Мне необходимо с тобой увидеться! Прошу тебя! Прошу тебя, не бросай трубку!
– А знаешь, давай встретимся. Давай. – Неожиданно согласилась она. – Увидишь, как живет девчонка, которую ты вышвырнул из жизни только из-за того, что она была нищая, и родители у нее были нищие, и они ничего не могли тебе дать. Давай! Я приглашаю тебя в гости, на правах старинного друга, так сказать…
Ирина Завьялова, совладелец и генеральный директор не слишком крупной, но преуспевающей строительной компании, давно не чувствовала себя женщиной. Она была мужиком в юбке. Хотя какие юбки при ее-то работе? Штаны. В последнее время элегантные и дорогущие, но штаны. Пиджаки. Рубашки. Простенькая подвеска на шее и кольцо на пальце. Тоже дорогущие, но понять это мог только тот, кто в этом разбирается. Никакого кокетства в образе. Она была равная среди мужчин. Если кому-то из ее коллег, подчиненных и партнеров и приходило в голову приударить за этой чрезмерно деловой дамой с железной хваткой, то действий никаких за этими мимолетными желаниями не следовало. Геев среди этих брутальных мужчин не было, а ухаживать за ней – это все равно, что приставать к себе подобному, то есть к мужику. В тот день, когда позвонил ее бывший любовник, Ирина решилась на совершенно безответственный, с ее точки зрения, и даже в некоторой степени безумный поступок: покинула свой трудовой пост за час до окончания рабочего дня и устремилась в бутики. Ей срочно нужен был наряд на завтра. И не какой-нибудь, а роскошный. Такой, чтобы в одно мгновение смог сотворить из жесткой деловой женщины, которая умела материться не хуже собственных прорабов, в соблазнительную, мягкую на вид кошечку. Ирина верила в такое превращение, потому что знала – за деньги можно купить все, абсолютно, ну разве что счастье почему-то не продавалось. Завтра она должна выглядеть не жалким трудоголиком, которому работа заменяет семью и любовь, а женщиной преуспевшей во всем: и в бизнесе, и в личной жизни. Она корила себя за ту слабость, что проявила сегодня в разговоре с Иваном, за этот крик, за эти слезы. Она должна была продемонстрировать снисходительное равнодушие, а тут… Ирина никогда и никому бы не призналась, что этого звонка она ждала долгие годы. Что она тысячи раз репетировала этот разговор. Она и не надеялась, что он когда-нибудь случится, но хотела его. Хотела что-то доказать этому человеку, который тогда, на заре ее взрослой жизни так поглумился над ней.