После чего машина завелась, и они тронулись с места. Он быстро прибавил скорость, давя на педаль. Катя смотрела через зеркало заднего вида на ее бывший дом, который, возможно, она больше никогда не увидит, хоть и прожила здесь совсем немного. Она вовсе не думала, что в этот момент может произойти с ее матерью, так как ненавидела ее больше всего на свете. И странно, что именно в такой ситуации она почему-то решила вспомнить что-то хорошее. Но сделать это не смогла. Катя еще раз закрыла глаза, чтобы представить в своей голове что-то действительно доброе о своей матери, и когда на ум ничего не приходило, девушка сдалась. Как же глупо и наивно все это было. Перед прощанием и расставанием люди, ненавидевшие друг друга, уж со всей силы пытаются выдавать из себя хоть слезинку, хоть мордочку покривить напоследок, непонятно только, для чего все это ей было нужно. Ведь она лицезрела свою мать, лежащую на полу без сил, но в этот момент была озабочена другими вещами. Ветер разгонял облака. Где-то вдалеке ударила молния, грозовая туча постепенно приближалась к городу. На улице никого не было. Машина ехала очень быстро, Катя даже не заметила, как они выехали за город и покинули его. На большом голубом баннере было написано: You are leaving this town for now, – кто-то зачем-то облил эту надпись синей краской.
Проехав еще пару километров, мимо заправок, мимо завода, который располагался за городом, они свернули на другую дорогу. Катя увидела забор, обтянутый колючей проволокой, по правую руку, с правой стороны дороги, кроме этого, она увидала двух детей, которые пытались чем-то разрезать эту самую проволоку и проникнуть на территорию завода. Хоть машина мчалась очень быстро, но в больном состоянии, которое было вызванное страхом, Кате удалось запомнить все мелочи в один кадр, и если ее возьмут для дачи показаний, то она обо всех этих деталях расскажет офицеру с такими подробностями, как будто она с ними десять минут стояла или даже час, чтоб все так хорошо запомнить. Дети, которые перекусывали проволоку бокорезами, лезли вовнутрь завода за «чернухой», которую можно было сбагрить местным алкашам чуть ли не в каждой подворотне этого города.
«Ну вот, уже и забор остался позади, но впереди еще одна дорога, да сколько можно ехать? – Катя начала протестовать внутри себя, поворачивая голову на водителя. – Убьет, наверно, а и черт с ним, все так кончают, я это в фильмах видела, сейчас завезет… и убьет, а вот и лес, а вот и он». И они еще раз свернули на дорогу, которая, действительно, вела в лес; дорога эта была слишком узкая, и вся местность походила на лесопильню, было много кустов, кругом находились спиленные деревья. Все опилки и отходы от работ были разбросаны и лежали на дороге, не убирались с нее, казалось, годами. Колеса машины, проезжавшей по сору, изрядно шумели, и в голове Кати раздавался сильный треск, вызванный этим звуком.