До глубины души потрясенный этим доверчивым жестом, Павел не успел заметить, как его мысли и чувства вмиг качнулись в иную сторону. Словно против воли, он отодвинул косу и провел пальцем по ее шее.
Она удивилась и легко отстранилась, повернув к нему лицо. Не думая ни о чем, он быстро поцеловал ее в губы. Она замерла и прислушалась к ощущениям внутри… Но он смотрел на нее таким любящим взглядом. И она снова прижалась. Павел не отстранился, а наоборот, обнял крепче и склонил голову.
«Он любит меня? Может ли такое быть?» – подумала Таня. Но ее сердце уже доверчиво открылось навстречу. Она догадывалась, что делает что-то неправильное, но не могла оторваться от этого ласкового тепла мужчины рядом. Павел хотел отстраниться, но она не дала и прижалась, как… «Как щенок», – мелькнуло в его голове. Новая волна нежности накрыла, и он понял, что пересек какие-то ужасные пределы, но был уже не в состоянии остановиться, обнимая ее все крепче и целуя все сильнее и сильнее.
Его жену, стоящую с авоськами в дверях мастерской, Таня заметила первой. Павел отвел руки. Таня опустила глаза и в повисшей тишине подошла к женщине. Та посторонилась.
Таня шла и шла, не разбирая дороги. Сердце бешено колотилось. Ласка, любовь, радость, счастье – все, чего она хотела, каким-то странным образом сбылось. Но это невозможно! Нереальность происходящего вызывала замешательство.
Но все-таки как же хорошо было!
Она продолжала идти наугад, удаляясь от своей улицы, по-прежнему глядя под ноги, словно боясь растерять эти новые, незнакомые ощущения. Ее путь вдруг круто наклонился под горку. Таня остановилась и оторвала взгляд от земли. Она стояла на вершине холма, и зеленеющая долина внизу, и холм напротив, и терриконы на горизонте – все было объято прозрачным и призрачным вечерним светом. Знакомая с детства, любимая картинка. Все то, да не то. Странные чувства шевельнулись в груди.
Она вздохнула и повернула обратно, домой.
Бабушка разговаривала через забор с соседкой.
– Будешь ужинать? – спросила внучку.
– Нет.
Таня разделась, забралась в постель и притворилась спящей. Снова и снова она перебирала подробности того, что произошло в мастерской и свои ощущения. Все остальное отступило. О жене Павла она не думала. Как и об Инке с Алкой.
Мысль о матери мелькнула и отлетела.