Эди поджимает губы – там мог быть здоровенный преступник, и что бы тогда против него сделала эта смелая дама? Какая глупость с маминой стороны.
– Она спросила мистера Коста, а у нас отродясь таких не жило. Я ей так и сказала, она извинилась, улыбнулась даже и ушла.
– За ней была машина? – встревает Эди.
– Что? – с прищуром мама выныривает из потока.
– Ты сказала, тут раньше было всего два дома и на часах было полпервого. За ней светились фары? Урчал мотор?
– Не помню, нет… Кажется, нет.
Мама задумывается ещё глубже, складка пролегает меж её бровей.
– Ты не проследила, куда она ушла?
На это мама выдавливает:
– Не догадалась.
И Эди не нужно быть психологом, чтобы услышать невысказанное «если бы я».
– Я закрыла дверь на щеколду, выключила свет и легла спать. В следующий раз, в час ночи, меня разбудил запах дыма.
Эди горбится, ставя подбородок на ладонь, и складывает: незнакомка в маленьком городе, рёв на отшибе посреди ночи. Это странно, но это… мало? Мама замолчала насовсем или собирается с силами?
– Пожар начался с детской, верно? – не дожидаясь, спрашивает Эди, просто чтобы разговор не остановился.
– М? Да, да, в детской было больше огня.
– И бензина в машине вдруг не оказалось, да?
– Да, и шины эти… Хотя не уверена…
Брови Эди вопросительно взлетают, и она находит мамины глаза, влезает между её взглядом и стенкой.
– Это больше глупость, – пожимает плечами та, – просто Фитор обычно оставлял шины у правой стенки, а тут несколько валялось у левой. Это случайность, это так…
– Левая стена делила гараж и детскую?
– Да, а вони стояло… Я тогда пожалела, что не отнесла тебя соседям, думала, наглотаешься этой дряни. Но ты ничего, – усмехается мама, – как выбрались из дома, не плакала, сидела мирно.
– Мам, а… ничего не осталось?
– Ну почему же. Я забрала из дома фотоальбом и пару вещей. Тоже через окно. Я запомнила, что на часах было уже два ночи, хотя мне казалось, что прошло всего пару минут. И потом, из руинов, мы забрали расплавленную дверную ручку, просто так, – едва слышно шепчет мама, —просто единственное, что бралось. Но это всё не главные странности, эм…
Джехона подбирает слова в своей голове, думая, как не показаться сумасшедшей последней дочке, но одного случайного взгляда оказывается достаточно, чтобы не сомневаться: распахнутые чёрные глаза, напряжённые от рьяности губы и доверительно подающаяся к ней фигура.