Леин пробежала глазами по залу в поисках знакомых лиц. В стороне у камина стоял дядя Тори и общался с какой-то неизвестной худощавой маленькой дамой в тёмно-синем платье. Кончик её носа провисал, а в глазах мелькали едкие иголки. Дядя Тори её уколов не замечал, его полное лицо весело улыбалось, а пузо выдавалось далеко вперёд, и для бокала ему не нужен был столик. Чуть правее кузина Элидия усердно строила глазки кузену Мариусу. Он от вежливых уклонов весь выдохся и позеленел, бедняжка. В углу слева, на мягком диване с кремовой обивкой, воркующая парочка – тётя Лаиса и её возлюбленный, имя которого Леин никак не могла запомнить: то ли Илларидиан, то ли Ирралидион. В конце концов, это не так важно.
Внезапно порывистый ветер ворвался в помещение. Подчиняясь силам природы, входные двери с шумом распахнулись. В дверном проёме появилась высокая пожилая дама. Открытый узкий лоб и орлиный нос делали её похожей на хищную птицу, чётко знающую своё дело. Чёрные, аж в синеву, волосы были взбиты и уложены в строгую прическу и только две пепельно-белые прядки контрастно выделялись на фоне вороной копны. Длинное чёрное платье с воротом, обнимающим шею, и голубой отделкой подчеркивало её худобу. В ней самой и в её неторопливых движениях угадывалась порода, но высоко задранный подбородок и острый испытующий взгляд придавали лицу отталкивающее высокомерное выражение. В мгновение ока она привлекла к своей персоне всеобщее внимание. Чуть заметно склонив голову, дама поприветствовала гостей. Сила и мощь, подобная грозному валу, исходила от неё. Леин поняла, эта женщина – маг. Она машинально провела рукой по голове, снимая статическое электричество. Заинтересованно посмотрев на старуху, отметила про себя: «Много незнакомых персон для семейного торжества».
– Ты Леин?
Девушка обернулась. Перед ней стояла потрясающе красивая женщина. Волнистые каштановые волосы были аккуратно сплетены в изящную прическу. Длинное чёрное платье с изумрудными вставками и широкими манжетами в цвет глаз придавало владелице грациозность и в тоже время мягкость. И её взгляд! Он пленял добротой и материнской нежностью. Женщина светилась счастьем. На вид ей нельзя было дать больше тридцати пяти лет, но Леин знала, Эстер – ровесница отца. Девушка думала, что когда встретит папину избранницу, обязательно скажет какую-нибудь гадость, или что-нибудь глупое, ну или что-нибудь несуразное, но сейчас она стояла прямо перед ней и хотела сказать лишь одно: