Быть может, секреты всех сеточек уст
смогу разгадать, когда их поцелую…
Елене Тукаловой
Огни любопытства
В очах твоих сочных огни любопытства
к огромному миру, что что-то вершит
размеренно, средне, ускоренно, быстро.
К ним тянутся смело колосья души.
Тогда грудь и ум насыщаются светом,
вбирая все лучики, жар новостей,
ища на секреты, вопросы ответы,
уча интересности разных мастей.
И так познавая частицы вселенной,
устройство природы, людей и богов,
ты рушишь незнания думою ценной,
срываешь с сознания тесность оков.
Становится чисто, высоко, свободно,
как будто бы пуле, птенцу, беглецу.
Себя созидаешь сама рукотворно
и близишься мудростью с космотворцу.
Елене Тукаловой
Повествование
О Вас повествуя, Вас хочется трогать,
чтоб новые силы и чувства вбирать,
и чтобы меняться энергией Бога,
чтоб ласку и тёплость поэта втирать.
О Вас говоря каждой литерой, строчкой,
желаю то в шёпот, то в рупор твердить,
то вовсе охота у тёпленьких мочек
о чём-то некнижном в пылу говорить.
О Вас вспоминая, внося на бумагу,
охота создать вековечнейший хит,
и с этим уставом лечь даже на плаху,
но не откреститься от слов, не забыть.
О Вас лишь мечтая и вдумчиво мысля,
сижу и лежу, и блуждаю впьяну.
Но всё же охота отринуть все числа,
и видеть всегда Вас с собой, наяву!
Елене Тукаловой
Язычница
Распущенных кос золотое руно,
ржаное раздолье вдоль юного склона,
развесье, какое пшенице равно,
достойны почтенья, стихов и поклона.
Крестьянская стать золотистых тонов,
что тронуты солнцем и ветром в полудне,
осыпаны пудрой загарных цветов.
Пред мною славянка с кулоном нагрудным.
Девица средь житницы, трав луговых,
трудов полевых и озёрной постирки,
и мельниц скрипящих, больших, ветряных,
как будто исконная их властелинка.
За ней наблюдаю в засаде, в лесу,
и злоба, нажива к местам остывает,
в какие грабёж и погибель несу,
хотя говорят, мне Господь помогает.
Я вдруг забываю приказы, фольклор,
свой орден ливонский и прочую ересь…
Она – суть природы с языческих пор,
а я перед ней – просветлившийся немец.
Маленькая
Забавная девушка ростом с машину,
что смотрит задорно и смело на мир,
в меня, что повыше на четверть аршина,
как будто я – Бог, вожделенный кумир.
Удобная форма в классических позах,
к какой тяготею, смотря свысока,
к какой направляю энергии, грёзы,
какая игрива, умна, нестрога.
В ней нет и намёка на пудру и краски,