Хлопнула широкая форточка, испуганно задребезжав стеклом. Двор мгновенно потемнел и выцвел. Белая панамка, вырвавшись из хватающих рук маленькой женщины далеко внизу, метнулась ввысь и повисла на ветке гигантского тополя, страшно зашелестевшего листвой прямо у окна студии. Через мгновение панамка оторвалась и умчалась куда-то выше городского потолка, в последний синий просвет между валами туч.
Вздох или стон нескольких десятков людей во дворе и на улице словно воробьиный «чирк-чирик» вспрыгнул и замолк. Все побежали, помчались домой, под крыши, звонить в чужие домофоны в надежде на милосердие. Валерка подскочила на табурете, руками и локтями вскарабкалась на подоконник и тяжело захлопнула форточку, в которую уже с воем и треском рвался предштормовой ветер. В это мгновение огромная капля шлёпнулась наискосок в стекло, бумкнула, как виноградина и растеклась длинной дугой. Тут же самоубийственно застучали другие капли, хлынул ветхий беспросветный дождь, какого Валерка никогда не видела и даже придумать бы не сумела.
– Вот так! – никому сказала Валерка. Она бросилась сначала в один угол, к чайнику, потом к натюрморту с плоскогубцами, потом в сторону черепушки мамонтёнка. Студия показалась ей ещё больше, чем была, но в ней неожиданно не оказалось ни одного спокойного места. Она наполнилась отсветами всё более частых молний и грохотом грома. Штор на окнах не было вовсе, нечем было загородится от катастрофы, бьющейся о землю воды, от небесного электричества. Валеркино сердце стукнуло в последний раз, исчезнув. Девочка метнулась к входной двери, щёлкнула ключом, чтобы вырваться из бешеной комнаты.
На пороге, растрёпанный и наполовину мокрый стоял Паша, неумелый Валеркин ученик. В полосатом мятом пакете он держал спасённую от стихии книжку и не решался постучать или позвонить в дверь.
– Входите, Павел! – вдруг дёрнула его за рукав Валерка, снова превратившись в Светлану Фин. – Хорошо, что вы не успели далеко уйти. Это просто какая-то пропасть разверзлась там на улице.
Павел вошёл и с неловкой улыбкой согласился на чай и выслушал вот какой монолог:
«Когда стоишь у холста, то кажется будто у тебя за спиной висит зеркало, в котором отражается весь мир. Твоя спина, затылок, руки, холст, на котором начинают появляться цветовые пятна и фигуры. Но самое странное, что появляется в зеркале – это то, что ты и так видишь, то что стоит перед тобой и требует отражения в твоей картине. Натюрморт или человек. Ты сам, твой взгляд устремлён на модель и уже что-то происходит с ней, она превращается в движение кисти. Но сколь бы искусен ты ни оказался, какое бы вдохновение ни вело тебя, по настоящему модель отражается лишь в этом зеркале у тебя за спиной.