* * *
Так как в дальнейшей судьбе моего деда немалую роль сыграли события, происходившие в Польше, скажем и о них. В этой стране, где ещё в 1924 году в результате переворота пришёл к власти «начальник государства» Пилсудский и был установлен так называемый режим «санации», то есть режим оздоровления политической и экономической жизни страны, так же, как и в Германии, было много проблем.
Земли Пинщины в это время входили в состав Польского государства. В 20-30-х годах XX века деревня Хойно являлась центром гмины Пинского повета. В Хойно, в одном из крупнейших на Пинщине имений, хозяйствует семья Витольда Мянчинского, женатого на Стефании из Орд (умер в 1954 году). Им принадлежало 218 гектаров пашни, 1071 гектар леса, 2052 гектара прочих территорий. Управляющими работали В. и О. Готлибы, Ю. Гринштейн. В Хойно жили и представители рода Дзиковицких. В частности, в 1920 году здесь родился некто Иван Лаврентьевич Диковицкий. Тогда же в окрестностях деревни существовали поселения бывших польских военнослужащих, так называемых осадников, вознаграждённых земельными наделами за участие в защите страны от большевиков в войне 1920 года: Тадеуша Бочковского, Наполеона Цыбульского, Вудолковского. Все – под общим названием Новое Хойно.
В Местковичах потомок местной шляхты Ян Сачковский имел более 100 гектаров земли. Работала кузница Яна Барана. В Малых Дзиковичах накануне Второй Мировой войны находилось 40 хозяйств, прописано было 178 сельчан. Практически все местные подростки, включая и живших в Больших Дзиковичах, ходили в польские школы.
* * *
Что же происходило в это время в самом Советском Союзе? Коротко на такой вопрос можно ответить так: усиливающаяся внешняя угроза не осознавалась в полной мере. Сталин гораздо больше внимания уделял борьбе с «внутренними врагами» и безграничному расширению своей тиранической власти.
В 1935 – 1936 годах проводилась массовая чистка партии. В целом по стране нарастал террор, усиливалась репрессивность режима. Вот яркая иллюстрация из литературы, хорошо передающая дух времени. «25 сентября 1936 года из Сочи в Москву, в Политбюро, пришла телеграмма-молния: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т [оварища] Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздал в этом деле на 4 года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей НКВД». И две подписи: Сталин, Жданов.