Сердце заколотилось как бешенное.
Шрам с безумной ухмылкой стиснула трясущиеся от напряжения кулаки, наслаждаясь переполняющей её силой.
Командир подал знак, и люди в черных плащах бесстрашно сиганули со стены.
Женщина летела впереди всех. Яростный ветер трепал волосы и одежду, грозясь разорвать их в клочья; острые ветки деревьев хлестали по лицу и телу, но не оставили ни одной ранки – её кожа стала прочнее стали.
От восторга закладывало уши!
Шрам вспарывала воздух как клинок, двигалась быстрее зверя, машины, а может, и поезда. Судить здраво она уже не могла. Деревья, кусты и полночь мелькали на границе зрения, как пейзажи с взбесившейся карусели, и мутили рассудок.
Но одно Шрам чётко держала в уме и перед глазами – окно самой высокой башни.
Сад остался позади. Шрам с разбегу налетела на стену, беспощадно вбивая конечности в поросший мхом кирпич. Боль за ударом не последовала, и кости остались целы, а вот камням не повезло – в них появились выбоины. Она хваталась за образовавшиеся «лесенки», отталкивалась и пробивала новые, неустанно взбираясь наверх.
Сырой воздух обжигал раскалённые легкие, пальцы скользили, а в глаза летела каменная крошка, но Шрам не сдавалась. Многие повторяли за ней и пробивали путь руками, однако не всем везло удержаться. Одни падали и разбивались насмерть. От такой высоты даже «жидкое могущество» не спасет.
«Слабый мусор должен сдохнуть», – вот как Шрам считала. Она взирала на трупы товарищей с презрением. Если они не способны преодолеть эту башню, то и с дальнейшей жизнью не справятся.
Камни разлетались в разные стороны под её яростными ударами. Шрам карабкалась быстрее всех, как дикая кошка, и лишь один человек не уступал ей в проворстве.
Стоило влезть в окно, как Шрам обернулась, но лица незнакомца в темноте не разглядела – глубокий капюшон помешал.
Она раздраженно цыкнула и осмотрелась в поисках цели.
С виду небольшая башня оказалась просторной круглой комнатой внутри. Тьма и тишина. Лишь лунный свет пробивался внутрь из-за витражных окон, да сбитые дыхание нарушали покой.
Пыль блестела в воздухе, как песчинки и щекотала нос. Но Шрам отмахнулась от бесполезных чувств, как от назойливой мухи, и осторожно ступила вперёд, вглядываясь в темноту.
Столы, полки, шкафы, доспехи – всё укрыто старинными тканями, обросшими пылью как второй кожей. И ничего ценного.