Я тяжело вздохнул и уселся за стол.
– Парни, надо поговорить.
Камрады обменялись встревоженными взглядами и заняли стулья напротив меня, сжимая в руках кружки.
– Я знаю, что у меня сейчас тяжелый период жизни. И я веду себя, как последний гандон. Но вы – моя семья.
Джеймс неопределенно кивнул, но я вскинул ладонь.
– Я вижу, как вы волнуетесь за меня. И не хочу, чтобы вы еще и во время задания думали, не слетит ли у меня крыша. Не слетит, окей? Я буду в порядке.
Грудь пронзила острая боль. Перед взглядом снова встала Хоуп. Ее зеленые глаза. В ушах зазвучал тихий, теплый, как солнце, смех.
Я судорожно вдохнул.
– Мне нужно время. Чтобы…
– …забыть?
– …разлюбить?
Собрать остатки духа в кулак было невыносимо сложно, но мне удалось. Слишком многих людей тревожило мое состояние. И все они зависели от меня и моего состояния. Я опустил взгляд и тихо ответил:
– Чтобы отпустить.
Стоило мне произнести это вслух, в голове раздался такой грохот, что я с трудом заставил себя не зажмуриться. Казалось, здание рушится, и на нас в скором времени приземлится крыша.
«Ты все? Решил, да? Ты же не хотел сдаваться…».
Кажется, камрады охренели от моих слов и проглотили языки. В кухне повисла тишина. Неуютная, как колючий свитер. Я смотрел в круглые глаза друзей, потягивал кофе и ждал вердикт.
Они имели право даже на приговор.
Коннор тихо спросил:
– И сколько же тебе понадобится времени?
Я запустил пальцы в волосы и почти прошептал:
– Еще один день.
«Каждый день».
В глазах снайпера вспыхнул и погас огонь, оседая искрами на зеленой радужке. Он точно знал, что значат эти слова. Так же, как и Джеймс. Они значили слишком много. В них было слишком много тревоги, боли… и надежды.
Я ждал, что друзья начнут вправлять мне мозги, наставлять… да хоть орать! Мне было все равно. Выбора нет – я сам попросил выпустить нас на задание. Сам настоял на этом, когда понял, что задыхаюсь в квартире, полной кислорода.
Нас ждет задание. Значит, нужно собраться. Значит, я должен быть в порядке. Хотя бы эти два дня.
Тишину нарушил Джеймс. Он потянулся, разминая мышцы.
– Ладно, сегодня суббота. Значит, завтра летим в Вашингтон и…
Коннор резко оборвал его:
– Сегодня.
Я удивленно вскинул брови, глянув за него. Снайпер не сводил с меня пристального взгляда, из-за которого мне часто становилось не по себе. Что-то было в глубине его глаз такое, что порой мне казалось, будто там прячется вторая личность нашего друга. И эта личность мне совершенно не нравилась.