Княгиня смотрела на него, не смущаясь.
Напившись, Остап поставил пустой кувшин на землю и хотел рукавом стереть остатки молока с губ, но княгиня схватила его за руку.
– Не надо. Так хорошо, – сказала она, наслаждаясь видом его губ в закваске и струйками остатков на подбородке.
– Ваша светлость, – дрожащим голосом начал Остап.
Княгиня приподняла брови и прикусила нижнюю губу в ожидании.
– Я… я готов вам читать каждый раз перед сном, – выпалил он и отвел глаза, то ли от страха, то ли от стыда.
– Хорошо. Почитаешь?
– Когда? – он посмотрел на нее и затаил дыхание.
– Сейчас. Что у тебя есть почитать с собой?
– У меня только вот. Сказки про богатырей. – достал он из своей вязанной сумки детскую книжку.
– Читай, – кивнула княгиня и оперлась на руки, широко расставив ноги в сторону луны.
– Прям тут? – удивился Остап.
– Да, – спокойно ответила княгиня и посмотрела на воду.
– Я вытрусь?
– Нет, Остап. Так хорошо, – улыбалась княгиня и смотрела на губы учителя с восторгом и придыханием.
Рыжий учитель открыл книгу и начал свое чтение. Он читал сказку медленно, растягивая слова и делая выразительные паузы.
Ольга Михайловна чувствовала, как в ней нарастает буря. Волна за волной легкими накатами от самых пальчиков ног до макушки разливалось ее море. Дыхание становилось более шумным и вязким. По спине бежали мурашки к ее влажной промежности. Она еще шире расставила ноги и подняла подол, подставляя луне любоваться ею.
Остап изо всех сил старался читать ровно, не отрывая свой взгляд от букв, которые еле видны были в лунном свете. Его спасало то, что он знал наизусть все эти сказки. Но, когда он увидел, как рука княгини гладила бедра, медленно продвигаясь к черному холмику, он стал запинаться и забывать слова. Но Ольга Михайловна не замечала и уже не слышала, что он читает. Для нее смысл не имел никакого значения.
– Вышли богатыри на поле ратное… ваш холмик хочу целовать и преклоняться перед ним. И поднял свой меч… мой меч рвется в ваш рай, ваша светлость. И вонзил его… по самое донышко, чтобы утонуть и иссякнуть там навечно. Богатырская сила на исходе… не могу терпеть больше, дайте ваша светлость умереть на вас, – стонал учитель, вцепившись в книгу.
Княгиня смотрела на Остапа и, не останавливаясь, играла пальцами между раскрытых полных губ, обильно смоченных соком естества. Она выгибалась и рычала, как дикая кошка.