Его губы в закваске возбуждали ее, и она готова была повторить сон, что видела накануне. На мгновение провалилась она в глубину яркого света, остановилась, окунула руку в кувшин с остатками кислого молока и набрала в ладошку. Холодная прохлада защекотала ей пальцы. Поднесла она закваску к кудряшкам своим и смазала обильно, содрогаясь от новых ощущений. Повела она свой взгляд на глиняный сосуд, а потом на Остапа и снова выгнулась в пояснице.
Остап схватил дрожащими пальцами кувшин и вылил остатки из него между ног княгини. Она задышала так, что казалось по реке, пойдут волны от ее поднявшейся бури.
– Ешь, – едва слышно прорычала она.
Он с жадностью кинулся слизывать кислое молоко, растекшееся по ее налитой и красной от перевозбуждения ракушке. Она, как во сне держала его за рыжую челку и сотрясалась от наслаждения. Его язык довел ее до наивысшей точки и звезды стали падать в реку. Мелкой дрожью билось ее тело после взорвавшегося в ней вулкана. Княгиня закатила глаза и опустилась на землю, раскинув руки.
"Конец", – выдохнул Остап и захлопнул книгу.
Его штаны были снова мокрыми, но он был счастлив.
А луна тем временем кружилась в воде, омывая бока, и шепталась с княгиней о ее невинных забавах над учителем…
***
К обеду Ольгу Михайловну разбудила Матрена.
– Изволили проснуться, ваше светлость, – опустила голову служница перед княгиней и тихо вышла из опочивальни.
Княгиня потянулась стрункой и скинула с себя одеяло. Слегка упрела она от обеденной жары и лебяжьего пуха. По бокам побежали соленые капельки из-под тяжелой налитой груди, охлаждая кожу и пробуждая чувственную природу женщины обилием мурашек.
Любила она раньше просыпаться от страстных ласк да горячего ненасытного члена Василь Макарыча, уж очень он был хорош да сладок.
Увлажнила языком сухие губы княгиня: вспомнилась ей та пора, когда ловил ее муж во всех углах, чтобы вырвать из нее стоны наслаждения. И то, как запускал пальцы свои, натруженные с перстнями в ее кудряшки, захватывал пучком и подергивал, подергивал, пока не становились они влажными и скользкими. А потом нырял в глубины ее своим большим толстым пальцем и кружил по стеночкам, набухшим и сочным, выплескивая нектар маслянистый, подготавливая себе легкий путь в рай.
Задрожали бедра княгини. Сжала она их крепко и потерла друг о друга. Как же ей хотелось почувствовать член горячий, охватить его стеночками своими, сжать и двигаться ему навстречу: глубже и глубже. И взорваться звездопадом вместе с пульсирующим членом, смешаться соками и не разъединяться до успокоения.