Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга II - страница 8
».[29]
«Активная зона реактора, имеющая высоту 50 см, погружена в стальной бак, залитый водой. Бак имеет диаметр 4 м и высоту 6 м. Над активной зоной имеется слой воды толщиной 4,6 м, служащий защитой от излучений реактора.
При работе реактора можно наблюдать характерное явление – свечение, вызванное частичным переходом энергии излучения реактора в видимый свет (эффект Черенкова)».[30]
11.17. Атомный реактор на ВСХВ, 13 июня 1956.[31]
Трудно представить себе, что творилось в душе Жоржа, стоявшего под сенью портрета Председателя Совета министров СССР Н. А. Булганина на помосте над малюткой-реактором, освещённом голубоватым свечением черенковского излучения. Но очевидно, что свет, исходивший из глубины бассейна, на дне которого в маленьком ящичке протекала ядерная реакция, высвечивал в его памяти картины огромного мрачноватого Х-10 в Ок-Ридже, где он первым из советских людей держал в руках плутоний…
11.18. Графитовый реактор Х-10 для производства плутония в Ок-Ридже.[32]
Дела партийные
Жорж был членом КПСС с апреля 1964 года (но вступал в партию в феврале 1963 года – чуть более года состоял в ней в качестве кандидата).
В связи с этим фактом возникают два принципиальных вопроса. Первый – почему он вообще вступил в партию? И второй – почему так поздно, в 50 лет?
Первый вопрос вызвал недоумение даже у Геннадия Коваля, когда я пытался выяснить у него какие-то подробности «партийного прошлого» Жоржа в 2006 году после его смерти. Мой вопрос об этом вызвал у Геннадия недоумение: «А разве он был в партии?».
Конечно, к тому времени прошло уже 15 лет с момента «кончины КПСС», конечно, наиболее тесно Геннадий общался с Жоржем в последние годы его жизни, когда его «демократическая сущность» была видна наиболее отчётливо.
Но ведь Геннадий приехал в Москву и начал жить у Жоржа в 1966 году и, если бы в характере Жоржа «коммунизм» был доминирующим фактором, это наверняка отложилось бы в памяти Геннадия!
Ведь даже я, в тот момент, когда задавал Геннадию этот вопрос, «на минуточку забыл», что в конце 70-х годов я входил в «треугольник»[33] кафедры ОХТ в качестве профорга, а Жорж, в качестве парторга, занимал «партийный угол» треугольника.
Второй вопрос также порождает недоуменные предположения – неужели Жорж, после всего с ним произошедшего, на шестом десятке лет настолько уверовал в коммунистическую идею, что сознательно решил пополнить ряды «борцов» за неё? Или, что не менее нелепо, искал какой-то «корысти» в получении партбилета?