Лариса, ловко открыв дверцу машины, спрыгнула на землю. Она крепко взяла его за руку повыше локтя и потащила этого напуганного, внезапно побледневшего мужчину, как маленького ребёнка, к воротам.
– Мне некогда тут с тобой объясняться, меня люди давно ждут, и жалобу завтра-послезавтра за задержку вызова накатают обязательно. Я тебе только одно скажу: я таких, как твоя Тоня, за всю свою жизнь не одну и не две из петли доставала – окоченевших уже… У них тоже мужья да бабки с мамками думали, что всё само пройдёт! Тоже хочешь один с ребёнком на руках остаться?! Ей лечение подберут, и будет твоя Тоня снова улыбаться… Ты понял меня?!
Дима ничего не понимал, но согласно затряс головой. Ему вдруг представилась его до боли любимая Тоня с петлёй на шее. От ужаса он весь похолодел. Лариса разжала руку, ещё с минуту строго молча смотрела на него и, повернувшись, пошла к машине.
Дима еще долго остолбенело смотрел вслед отъезжавшей от их дома «Скорой», вглядываясь в лицо Тони, словно видел её в последний раз. Крик голодной Варьки привёл его в себя. Чувствуя навалившуюся на него нечеловеческую усталость, побрёл домой, думая, чем же теперь кормить этого постоянно мяукающего «котёнка».
Тоне назначили лечение, а Дима пошёл на больничный, чтобы кипятить Варькины бутылочки из-под смеси, ведь грудью кормить теперь её было нельзя.
Тоня быстро поправлялась и уже через месяц она снова шуршала по дому, будто ничего и не случилось, под одобрительные взгляды наведывавшейся к ней бабули.
– А то вишь, ребёнка одного родила и «устала» она! – ворчала бабушка. – «Депрессию» они какую-то выдумали! Мы вот, по десять штук рожали раньше, и никакой депрессии у нас не было! От безделья всё это!
Детей у бабули было действительно десять. Но за годы её жизни они «растворились», будто не было их вовсе. Большинство умерло ещё в детстве от болезней или по несчастью, осталось только двое, её, Тони, мать, и дядя Павлик. Но мать, вечно гордившаяся своей неземной красотой, всё искала свою любовь, бесперечь «выходя замуж». Когда Тоня была ещё подростком, она, отбив очередного кавалера и уведя его из семьи, укатила с ним жить на север. И с тех пор Тоню доращивала бабушка. А дядя Павлик, по причине не в меру справедливого характера своей матери, появлялся у них дома крайне редко, лишь «по великим праздникам».