Будут жертвы. Причём, будут многотысячные жертвы.
Было понятно, что ассирийцы мало кого пощадят. Это уже стало совершенно ясно после того, как пали те города, которые осмелились выступить на стороне Шамаша.
Захватив эти города, воины Ашшурбанапала в них не просто бесчинствовали, а грабили и истребляли тысячи людей, и устраивали зверства и жуткие расправы над побеждёнными.
Сабуум уже давно пожалел, что связался с ассирийцами. Он вышел наверх башни и устремил свой взгляд на ассирийский лагерь.
Лагерь вражеского войска вроде бы был погружён в покой, там не слышно и не видно было никакого движения, но сотник понимал, что всё это было обманчиво. Ассирийцы не спали, а бодрствовали, и готовились совершить бросок и скрытно, не зажигая огней, подбирались к воротам, которые им должны были уже через пару часов открыть.
Пора было спускаться.
Сабуум тяжело вздохнул, поправил на своей патлатой голове белую ленточку и стал сходить по ступеням вниз.
***
– Ну что? – обратился к нему один из его приближённых, стражник по имени Адариту. – Назначенное время приближается?
Сотник заколебался. «Какой же я дурак! – пронеслась мысль в голове Сабуума. – Я же сам вызвался помогать ассирийцам! Са-а-ам! По доброй воле. Никто меня не принуждал. Конечно, если я не выполню поручение Харбе-аххе, то со мной жестоко расправятся, меня убьют, и вырежут безжалостно всю мою семью, а с другой стороны я буду повинен в массовом убийстве вавилонян. А кого из них не убьют, того обязательно продадут в рабство. А значит, неизбежно пострадают и кто-то из его пусть и не самых близких, но дальних родственников, и пострадает помимо этого множество его друзей и хороших знакомых. Тех людей, которых он знал с детства, и с которыми он прожил практически всю свою жизнь. Получается, что свершится что-то чудовищное. Самое трагичное и непоправимое, что можно только представить.»
Сабуум уже не знал, что ему делать.
И тут в ворота с внешней стороны постучали. Это был подан условленный знак.
Адариту вопросительно посмотрел на сотника:
– Начальник, уже пора открывать… Помоги же мне. – И Адариту повернулся к сотнику спиной и потянулся к засову. Это было громоздкое сооружение и с ним одному человеку невозможно было справиться.
Адариту подлаживался и так, и эдак, пыхтел и никак не мог тяжеленный засов отодвинуть, а Сабуум всё ещё медлил.