– А-а-а, – махнул рукой генерал. – Это меня камнем задело. Пращник ассирийский запустил в меня из пращи. Ну хорошо, у меня шлём на голове был.Он меня и спас.
– А что ты делал на северной стене?
– Государь, я проверял её…– стал оправдываться появившийся с большой задержкой военачальник. По нему было видно, что он теперь постоянно недосыпал. Веки у него опухли, под глазами проступили круги.
– И что на этой стене? Всё надеюсь в порядке? Разрушений нет? – переспросил Шамаш-шум-укин.
– Есть. Но они небольшие…Ничего серьёзного…– ответил Набунацир.
– Это как-то нам может угрожать? – встревожился Шамаш-шум-укин.
– Нисколько не угрожает. Сама стена не затронута. Разрушились несколько бойниц на самом верху. И только. Ими уже занимаются. И думаю, что к вечеру следующего дня их более-менее подлатают.
– Ну, тогда… Это хорошо. Мы восславим за это Мардука! А ещё, помимо него, восславим и прочих богов! – Шамаш закатил глаза к небу и прочитал про себя молитву.
– Но мы ожидали, что ассирийцы начнут эту стену сразу же штурмовать,– дополнил своё донесение военачальник.
– Во-от как…И что же в итоге?
– Всё обошлось, – оправдываясь, ответил царю Набунацир. – Ассирийцы увязли в Новом городе. Их в эту часть его вошло всего тысяч двадцать. Этого слишком мало. И я считаю, что это просчёт ассирийцев. Если бы они в это же время и начали штурмовать Старый город, то я уж и не знаю, чтобы тогда было…Натиска с двух сторон мы наверняка бы не выдержали.
– Ла-а-адно, – Шамаш уже более спокойным тоном продолжил, – у меня к тебе будет важный разговор.
Сказав это, Шамаш на какое-то время замолчал. Он наморщил лоб и призадумался.
Сводный брат Ашшурбанапала напряжённо сейчас размышлял над тем, как же начать ему этот разговор. Разумеется, всё говорить даже Набунациру ни в коем случае Шамаш не собирался. Кое-что он ему написал и оставил этот папирусный свиток на кресле в Тронном зале. Папирус он запечатал и скрепил своей печатью. Это он сделал для того, чтобы его не сразу нашли и лишь только через день-другой смогли бы прочитать.
Ему, Шамаш-шум-укину, важно было хоть как-то оправдаться в глазах вавилонян, которых он по существу намеревался в самую неподходящую для них минуту оставить один на один с озверевшим непримиримым врагом. А ведь вавилонян подтолкнул к восстанию против Великого царя именно он, Шамаш-шум-укин. А вернее не только он, но и его тесть.