Вераса радостно замотала хвостом.
Перед уходом Анны миссис Труди еще раз спросила, точно ли она не передумала насчет своего сумасбродного решения и не лучше ли дождаться мистера Чейза, и, получив ожидаемый ответ, демонстративно вздохнула.
– Я постараюсь вернуться к обеду.
Стрелка часов едва подобралась к девяти, и Анна полагала, что первичный осмотр имения не займет у нее много времени.
Для «экспедиции» она выбрала синюю юбку и голубую блузку из хлопка. Шляпку надевать не стала – все более или менее приличные остались в Лондоне, а с собой Анна привезла лишь дорожную и черную вдовью. Последний год этот цвет был ее неизменным спутником – глухие, застегнутые под самое горло платья и блузки прибавляли ей несколько лет, подчеркивая нездоровую бледность лица и опухшие глаза.
Сейчас же, смотрясь в напольное зеркало, Анна поняла, что возвращается к себе прежней. На щеках вновь появился здоровый румянец, а глаза уже не смотрели так пусто и отрешенно. Подумав, она распустила тугой пучок и заплела волосы в свободную косу.
– Так-то лучше. Ты же знаешь, я люблю, когда ты распускаешь волосы.
Она улыбнулась и, закрыв глаза, представила стоящего за спиной Уильяма. Ей даже показалось, что она чувствует его дыхание на своей шее. Анна открыла глаза и, глядя в зеркало, провела рукой по шее и плечу. Странное ощущение, будто рядом и впрямь кто-то был. Ах, если бы. Она слабо верила в загробную жизнь, но, если таковая все же существовала, Анна была уверена, что это не имеет ничего общего с тем, чему ее учили. В целом, она допускала существование Бога, но в ее понимании он был скорее олицетворением Вселенной, чем образом конкретного человека. Ее Бог не имел отношения ни к одной из религий. Анна усмехнулась. Хорошо, что на дворе прогрессивная эпоха – три-четыре века назад ей с подобными рассуждениями была бы одна дорога – на костер.
– Будьте осторожны! – крикнула миссис Труди, когда Анна была уже за калиткой.
Помахав домработнице, она поманила за собой Верасу:
– Ну что? Вперед, навстречу приключениям?
При свете дня Тэтфилд понравился ей куда больше. Узкие переулки тонули в зелени, дома́ из серого камня увивал плющ, на окнах и балконах пестрели цветы, а воздух пропитался духом самóй природы. После душного Лондона, где смог от заводов мешался с тяжелым запахом реки, от здешнего воздуха можно было опьянеть.