– Странно… – задумчиво произнёс Охотник. – Обычно обращение сопровождается внешними изменениями: худобой, бледностью, нездоровым блеском глаз. Внешне первая стадия похожа на болезнь вроде лихорадки. Но ведь этого всего не было, правда, господин Кауфман?
– Истинно, правда, ваше благородие. Всё было очень хорошо ровно до прошлой недели. Всё началось после того, как Бабетта повздорила со старым господином. Она ему рассказывала что-то про дневники какого-то Реддла или Редли.
– Райли, – догадался Маркус.
Фон Штольц смерил Охотника и Кауфмана тяжёлым взглядом, из которого Маркус заключил, что для старика сегодняшний разговор может закончиться крайне неприятно. Дневники Томаса Райли были одной из тех постыдных тайн, которые осложняли отношения Ордена и Коллегии уже несколько десятков лет. По счастью, старый Кауфман ничего не заметил.
– Старый господин кипятился, кричал, что всё это – ересь и дилетантство, коему не место в благородном мире магии. Бабетта всё напирала, твердила про дерево какое-то. О том, что человек – не есть конечное творение Бога и нам предстоит узреть свет. Ульбрехт совсем взбеленился, прогнал Бабетту в свою комнату, а мне наказал забыть всё, что я в тот услышал, и упаси Спаситель, никому сие не сказывать, коль мне жизнь и рассудок дороги.
– Не бойтесь, уважаемый, вы говорите всё, как на духу. Никто вас в обиду не даст, – сказал Маркус, а сам очень выразительно посмотрел на фон Штольца.
Тот нехотя кивнул. Спорить с Охотником, да ещё и Грешником, командор Ордена не решался.
– А что говорить-то? Всё случилось той же ночью. Я проснулся от громкого крика. Бабетта кричала. Бледная вся, как полотно была, а глаза… Дай мне Бог их когда-нибудь забыть. Чёрные, как самая глубокая ночь, взгляд – холоднее могилы. «Рудольф», – говорит. – «Беги отсюда дальше, чем сможешь. Всё сейчас кончится. А коль увидишь кого из Коллегии, либо Ордена Святого, так им и передай, что Райли ошибся». Ну, я и побежал, аж пятки сверкали. А потом меня герр Штольц нашёл. Хватило у меня ума вопросов не задавать.
– Все ясно, – произнёс Маркус. – Завтра вы покажете мне особняк Штейнброков. Я пойду один. Если в течение суток не вернусь – действуйте по протоколу «Экстерминатус». Надеюсь, ресурсов у вас для этого хватит.
Иоахим фон Штольц молча кивнул. Маркус поднялся с дивана и направился к выходу.