– Закончится ли эта проклятая, бесконечная череда мытарств когда-нибудь? – Сколько можно, на дворе февраль, это ж ведь, уже за полугодие перевалило, – подумал он.
– — – — – — – — – — – — – — – — —
Савраска, без всякой команды, вновь перешел с, так нелюбимого им, нудного, а от того, утомительного шага, на мелкую рысцу. Он всегда допускал подобное самоуправство, как только попадал на улочку, на противоположном конце которой, красовался хозяйский дом. По отшлифованной, мартовским ветром с легкой поземкой, до состояния льда, дороге, сани катились, легко и просто, с веселым поскрипыванием при боковом проскальзывании. Улица едва освещалась блеклым светом мерцающего полумесяца, редкими звездами, да слабыми огоньками из окон, укутанных снежными барханами, домов.
– Однако разметается, – подумал Степан, обратив внимание на усиливающийся ветер, – зря послушал скотников, да не отправил их к Ложку, сена стога два притащить. На ферме-то с гулькин хрен осталось, как завьюжит, из тех мест не пробьешься, вот и будут коровки газетки читать, мыча недовольно. Ну да ладно, авось, обойдется, в крайнем случае, зеленкой поддержим, ее вроде пока в достатке.
В размышлениях не заметил, как лошадь, уткнувшись в привычное место забора, остановилась и закивала головой, издавая при этом глуховатый звук, напоминающий команду остановки, которую она слышит от хозяина уже много лет.
– Тпру, – машинально отозвался хозяин, и выбрался из саней, – все золотце, спасибо за службу, день прошел и ладно, сейчас мы тебя накормим, напоим и спать уложим, – бормотал он еле слышно, медленно отворяя широкие ворота.
– Бать, давай я распрягу, а ты иди, там уже Маня заждалась, – услышал Степан голос Яши, – похвалы хочет, борщ знатный сварганила, и вправду, пальчики оближешь.
– Ну давай, только воды не пожалей, а так вроде накормлена, сенца малость предложи, – согласился отец, – куда на ночь глядя намылился?
– Ой, какая ночь, восьми часов, вроде еще нет, да я ненадолго, часок другой и дома, иди уже, и так совсем заработался, голодный, наверное, с утра дома не был. Отец на самом деле был зверски голоден, поэтому, оставив сына разбираться по хозяйству, поспешил в дом.
У стола, как заправская хозяйка дома, суетливо хлопотала Маруся. Запах из чугунка и почти до краев наполненной, вместительной миски, мгновенно довел, и так не дремлющий, аппетит, до предельного состояния.