Я вот сыплю фамилиями, а знаете, меня ведь понимают на работе, теперь уже бывшей работе, через слово и через три фамилии. Это грустно. Это значит, что в мире пошло где-то что-то не так. В какой-то момент ушли ценности, которые делали жизнь богаче, ярче, объемнее. И слышать «не равняй всех на себя» почти так же обидно, как и осуждающее «ну вы же умная женщина». Нет, незнание классических образцов искусства и литературы не делает людей хуже или ниже… Просто это открыто намекает, что мир неумолимо меняется в ту сторону, где человек ползает «от постели до работы, еле сдерживая рвоту», как поется в одном современном шедевре. Люди так уходят в мир добывания денег, что забывают о существовании музеев, из их жизней уходит культура понимания классической музыки и балета, они хватают с книжного прилавка обложку поярче и содержание попроще, состоящее из любовных сцен и мордобоя. А на страницах журналов и газет их привлекают лишь статьи о взрывах и убийствах, кто чью голову куда понес. И даже в такие моменты они не вспоминают о Саломее. В их жизнях не возникают исторические аналоги и ассоциации. Хотя зачем им? Это у меня была Библиотека им. Ленина, этот погреб с его восхитительными залами. А у них есть Википедия. Вам не становится страшно? Мне вот становится.
Мне становится страшно за свою Родину, когда я, садясь по утрам в вагон метро, вижу женщин, которые рвут друг на друге волосы, потому что им досталось одно место на двоих. Мне страшно, когда я вижу подростков, которые равнодушно проходят мимо стоящего на переходе слепого. А еще страшнее, когда никто из них не может сразу ответить на вопрос «В чем суть „Собачьего сердца?“».
И снова вы недоуменно выгибаете бровь и думаете: «Но при чем тут литература и театры, черт возьми?». Как бы вам объяснить? Когда я была маленькой, я читала такой журнал «Юность». Я вот все говорю «была маленькой», но это ведь так и есть: между мной – девчонкой с огромными бантами и мной сегодняшней, выкрашенной в черный цвет и хмурящей брови женщиной, лежит эпоха. Хотя скорее разлом. Два века, две разные судьбы, два мира, которые невероятно далеки друг от друга. И не только из-за рвущегося вперед технического прогресса. Кто-то постарше может сказать: «Да что ты помнишь, девочка?». А знаете, многое. Я помню невероятные статьи Пескова, я зачитывалась ими. Помню, как бабушка мне давала почитать сохраненные вырезки из военных хроник сороковых годов. И каждый раз это было огромное путешествие… Невероятное, захватывающее, как написанная книга. И этот детский восторг предопределил мое отношение к литературе и тем более к журналистике.