Пробежав полсотни метров до входа, отделяющего искусственное, но столь желанное тепло от сурового мороза, мы зашли в здание. На входе, как и во всех государственных учреждениях, висел огромный портрет Императора. Все взглянули на него, каждый со своими эмоциями, и проследовали к выходу для пассажиров. Мой друг, как обычно, тепло попрощался с родителями, предварительно выслушав от них напутственные слова. Затем показал контролеру билет, и мы направились на посадку.
– Знаешь, – прервав многочасовую тишину, сказал он, – столько лет прошло, а меня до сих пор не покидает чувство радости, когда мы везде проходим вдвоем по одному билету.
После этих слов он улыбнулся. И эта была именно та, настоящая, искренняя, столь редкая последнее время улыбка. Хороший знак. Должно быть, важное решение уже принято им, просто еще не озвучено. Но мы уже знали, каким оно будет. И оба знали, что это решение перевернет его жизнь. И мою, кстати, тоже…
Как же тут жарко!!! Эта мысль проносится сквозь сон каждое утро. Невозможно спать дольше, чем до десяти часов. Моя комната находится на солнечной стороне, и каждый раз я проклинаю знойное австралийское лето. Везет тем, кто живет на побережье, им хотя бы океанский бриз помогает не сойти с ума. Я еще отчетливо помню то время, когда электричество не было в таком дефиците, и в каждом доме был кондиционер. Но с годами эти воспоминания все больше становятся похожи на красивый сон. Как бездарно мы это потеряли… И теперь такие люди, как я, не могут позволить себе ничего, кроме бесплатных подачек от местного муниципалитета в виде одного литра пресной воды на человека в сутки и пары просроченных консервных банок со старых военных складов. А ведь много лет назад, когда срок годности на этикетках еще не намекал на опасность для здоровья, я сам их ел с большим удовольствием. Это было перед Большой Войной, во время очередных учений, где мне и сделали предложение попробовать себя на армейской службе. Я, конечно, отказался, ведь как бы легко мне ни давалась физическая подготовка и стрельба из всех видов оружия, моя уверенность в успехе своих научных исследований находилась на самом пике. Тогда я был счастлив, мне казалось, что все закончится очень быстро, ведь прошли темные времена средневековья и мы уже достаточно мудры, чтобы не ввергнуть планету в хаос. Вся политическая напряженность должна была утихнуть со дня на день. По крайней мере, нам так говорили.