Вы знаете, я думаю, мало кто так хорошо знает историю современного футбола, как я. Да. Не улыбайтесь. Я назову вам всех голкиперов, начиная с …1992 года. И все советские команды, и всю жизнь Яшина, его матчи и матчи и счета кубка УЕФА, и Лиги чемпионов, и Бундеслиги. И все про Чеха, Буффало и… да, «Буффонище» называли его… И о Черданцеве – я все могу рассказать о нем. Он самый лучший комментатор и долго был моим кумиром.
Потом она записала меня в регби. В школьную команду…
Вам кажется, что весь сценарий моей жизни писала она. Нет. Не так. Я могу говорить «я». Я попросился в футбол. Я захотел настольный теннис. Я потребовал регби. Я сам сидел, ревел и снова сидел за инструментом. Я со скандалом вытребовал участия в фестивалях радиоведущих и съемки радиороликов. Я полюбил историю… Но это будет… это будет как-то не так. Мы с ней были. И мне приятно о ней говорить. Мне всегда ее не хватало. Она мало была со мной. Она все время или читала лекции, или готовилась к лекциям. Писала, писала… все время читала. Всегда и везде были ее журналы и книжки с закладками… и бумажки… Даже в кухонном шкафчике лежали ручки и листочки – «вдруг придет бесценная мысль»…
Мы по вечерам любили втроем что-нибудь делать. Сначала, я помню, мы были с мамой вдвоем, а потом появилась Маша, и уже втроем. Мы, например, садились и ели яблоки. Она их нам чистила, резала на дольки и давала в руки. А мы болтали. И мама болтала. Она очень умно болтала, выспрашивая меня о датах или черенковании. Я так и не сделал эту лабораторную по черенкованию, а ей врал. Я теперь понимаю, что она знала, что я врал. Но слушала и улыбалась. Не лукаво, а счастливо. От этого я еще отчаяннее врал. И уже сам верил, что выучил темы по английскому и черенкование по биологии… А мама отрезала дольки и кормила нас. Мы могли съесть большую вазу яблок, бананов и груш. Маша ела груши, дралась за банан, а я ел все. Мама, как всегда, апельсин. Почему-то у нас всегда оставался один апельсин, хотя их никто не ел. И этот одинокий апельсин ела мама. Нам было хорошо. Мы после фруктов что-нибудь придумывали… Однажды – игру в резиночки. И прыгали целый час: огромный я, маленькая кудрявая Маша и хохочущая мама. Я помню, что оказалось, что прыгаем мы вдвоем с Машей, а мама уже пишет свою бесконечную лекцию. Она работает, а мы прыгаем. И нам казалось, что прыгаем мы вместе с мамой. Как это?