Сейчас… Как сейчас… Странно, но я не чувствую себя одиноким – без мамы. Когда не стало деда с бабушкой, всем стало понятно, что не стало и почти всей мамы. Она… Она опустошилась… она не умела, да и не хотела без них. Ей в жизни тяжело было с нашим «колхозом» – мы с Машей и дед с бабушкой. Она одна. Батарейка.
Когда подошло к сорока, мы ее иногда не узнавали. Она быстро уставала, вспыливала, ворчала. Но так редко бывало. А без деда с бабушкой все изменилось. Она, наоборот, совсем спокойная стала, совсем тихая. Часто смотрела на часы, на календарь, на телефон. Но дед не звонил. Наверное, она думала – а папа не звонит, и мама не позвонит, не заругает меня, не запричитывает…
А у меня такого нет. Странно? Мама всегда говорила: человеку легче жить, если он цельный, знает, что такое хорошо и что такое плохо. Я знаю. Когда не знаю, чувствую. Когда не чувствую, остаюсь один. Одиночество – лекарь. Я ведь был болтун. И самое суровое наказание для меня было помолчать. Мама так и ругалась: «Помолчи! Не рот, а помойка!». Или: «Язык – источник греха! Помолчи и подумай. Сцепи зубы и помолчи!». Однажды я так молчал, и вдруг в голове все само проигралось: Лиза, Глеб, Светлана Васильевна и я. Лиза плачет, Глеб испугался, а я крикнул: «Жаба!». Меня отчитали… Я ведь знал, что я прав. Лиза маленькая, а Глеб толстый – их легко обидеть, этой жабе их не жалко! И вот, когда я молчал, в голове все перевернулось: я понял, что обидел жабу! То есть Светлана Васильевна ведь не знала, что она жаба, она думала, что воспитывает детей, а я при всех ей это сказал! Конечно, это неправильно, понял я. И конечно, права мама. Надо было ей объяснить, почему она жаба, или, на мамином языке, почему нельзя орать на детей. Только жабы слепые и не видят, что Лиза самая маленькая, а Глеб толстый. И все. Я так и сделал. Я подошел к Светлане Васильевне и сказал ей: «Я был неправ… пожалуйста, больше не орите на Лизу и Глеба… он толстый и слабый, а Лиза маленькая и девочка… орите на меня…». И все. Я понял, что орать на старших и женщин нельзя, если не понятно за что. Надо объяснять. Быть цельным. Теперь, когда не знаю, как поступить, я замолкаю. А когда совсем запутываюсь – остаюсь один. И жду. Все само придет. Надо только ждать. Так и дед говорил маме: не знаешь – ничего не предпринимай, жди. Это слово – «предпринимай» – казалось мне замечательным. Оно так шло маме!