Словно услышав его мысли, тетя Галя без стука вошла в комнату. Она была худая и дерганая, от запаха ее духов слезились глаза, а одевалась тетя так, будто до сих пор жила в Советском Союзе.
– Где ты был, Саша?
– Гулял, – ответил он, присев на кровать. – Что-то случилось?
– У тебя куртка в краске.
Только сейчас Саша заметил, что тетя держит в руках его куртку, как полицейский улику. Это злило. Служителей закона ему хватало на улице.
– Ты же обещал, – завела тетя привычную пластинку. – Ты не в Череповце, а в Петербурге, это культурная столица. Подумать только, у меня, заслуженного педагога и замдиректора школы, такой непутевый племянник. Ты подвергаешь риску не только себя, но и нас.
– Каким же образом? – огрызнулся Саша, старательно отводя взгляд.
– Таким, что тебя могут увидеть соседи! Грязного, измазанного, пахнущего краской. И что они подумают? А если тебя поймает полиция, опять я пойду разбираться?
Привлеченный голосами, в комнату прибежал Коржик. Откормленный рыжий котяра уселся на ковре недалеко от хозяйки и с любопытством наблюдал за разговором.
– Не надо ни с кем разбираться, – сказал Саша. – Мы с друзьями гуляли, и все.
Тетя Галя подошла вплотную и кинула куртку ему в руки:
– Не ври мне! Я тебя как облупленного знаю. И где ты на этот раз спрятал свои краски, а? Выкину к чертовой матери!
Маринка всхлипнула и прижалась к брату, детские пальчики сжали его ладонь. Саша перевел взгляд на отбрасываемую теткой тень, и ему стало не по себе. Голова закружилась, навалились новые ощущения. Саше на миг показалось, что ему передалось настроение тени: что это она, а не тетя хочет скандала. Выгоняет Сашу и опасается его сестры, потому что чувствует… что? Угрозу? Нет, нет, что за бредовые мысли лезут ему в голову. Тени – это просто тени.
– Марина, уйди на кухню! Ты сейчас мешаешь.
– Она никогда не мешает! – повысил голос Саша. – Это я тут, похоже, мешаю.
Надев куртку, он занырнул под кровать и достал рюкзак. Не обращая внимания на застывшую в возмущении тетку, направился к двери.
– Саша, а ну стой! Вернись немедленно! Я пожилая женщина, и я волнуюсь… Ты ведешь себя отвратительно!
Обернувшись, Саша не выдержал и еще раз посмотрел на тень родственницы. В отличие от хозяйки, она испытывала не тревогу, а облегчение. Саша чувствовал это нутром, хотя с каждой секундой ощущение ослабевало.