Так мы и переговаривались до самого десерта, пока с мирных тем разговор снова не свернул на куда менее приятные для моей семьи.
– Не понимаю, почему Анри уже неделю даже домой не возвращается, – произнесла мама. – Работа – работой, а семья – семьей.
– Думаю, как раз из-за семьи, – ответил я. – Он не знает, чего ожидать от Андре, вот и старается сделать защиту как можно сильнее. И для башни, и для дома.
Папа снова угрюмо взглянул на меня, но мне надоели эти игры. Что плохого в том, что я упоминаю Андре? Он есть, этого не изменить. Он – магистр пустоты, Робу и Анри придется с ним работать, потому что теперь на особо важных документах будут требоваться подписи всех трех магистров. И никто не станет интересоваться, почему с этим конкретно никто не желает иметь дела. Можно подумать, Кернер был лучше! Или его предшественник.
– Защита все равно не поможет, – сказал отец. – Если… он решит что-нибудь вытворить, его никто не остановит.
– Пока что Андре не покидает башню, – ответил я. – Правда, отловил всех шпионов и зашвырнул в магистрат через зеркальный лабиринт, бедняги теперь заикаются. Но это их проблемы, не мои.
– Мне не нравится, что вам приходится сотрудничать… с ним.
Отец даже имени его не называл!
– А меня все устраивает, – чуть резче, чем следовало, ответил я. – И раз уж вход в башню пустоты разрешен исключительно мне, значит, не общаться с Андре я не смогу.
Полли с укоризной посмотрела на меня, но я действительно устал от этих недосказанностей. После обеда полдня пробродил по дому, а ближе к вечеру вышел в весеннюю прохладу. Воздух был наполнен дивным ароматом пробуждающейся природы – запахом свежей травы и первых цветов. Хотелось идти и идти, вот я и шел, стараясь не думать ни о чем. Получалось скверно – как, впрочем, и всегда. Сложнее всего отключить мысли, особенно когда они льют через край.
Когда ноги сами вынесли меня к башне пустоты, я не собирался заглядывать к Андре. Но потом подумал, что стоит все-таки узнать, как дела у брата. И потом, у меня было к нему дело. Если бы о нем узнал хоть кто-то, дома был бы скандал. Я прекрасно это понимал, но отступать не собирался. Поэтому дошел до знакомых ворот и уставился на башню. Охраны не было, дверь, казалось, даже была не заперта. Темная громада башни нависала надо мной, и становилось не по себе. Светилось лишь одно окно на самом верху. Я набрался смелости и постучал. Никто не ответил. Постучал громче. Скрипнула оконная створка.