– Это надо же! Мой сын боится дать сдачи обидчикам. Хочешь, не хочешь, Алеша, а заниматься каратэ ты будешь. Я обо всем договорилась с тренером, – проворчала она, остановившись перед большим домом, на фронтоне которого виднелись слова: «Дворец спорта».
– Мамуля, я уже взрослый и могу за себя постоять, – тихо прошептал Гамаюн. Внезапно резкий стук оборвал его сон. Крышка трюма открылась и с грохотом упала на палубу. Пьяный голос приказал:
– Эй, ты, придурок, вылазь палубу драить, да шевелись, пока задницу не надрал.
Алексей с трудом выбрался по хлипкому трапу наверх. Его встретила предрассветная тишина. Сонное море лениво покачивало корабль.
– Чего встал, собака? Живо за работу, а то схлопочешь по шее, – приказал Сухарь, пиная Алексея в спину.
Тот, потеряв равновесие, упал. Парень тут же подскочил к нему и, приставив к горлу кинжал, произнес:
– Плохо выдраишь, прирежу, скотина.
Дальнейшее произошло мгновенно. Гамаюн ловким приемом вывернул обидчику руку. Тот распластался на палубе, выронив оружие.
– Ай, да сюрприз! – раздался хриплый смех.
Пружинисто вскочив, Алексей оглянулся. В проеме двери капитанской каюты, прислонившись к косяку, стоял Дракон в белой шелковой рубашке с открытым воротом и длинными рукавами с манжетами. В его левой руке дымилась трубка, инкрустированная серебром, правая рука покоилась на эфесе сабли.
– Якорь мне в днище, – удивленно произнес он, обращаясь к Гамаюну, – Такой прыти давно не видел. Не боишься, что мои парни возьмут тебя на ножи?
– Работать буду на совесть, но издеваться над собой не позволю. Лучше сразу убейте, – угрюмо отозвался Алексей, помогая Сухарю подняться.
Тот, потирая руку, с угрозой посмотрел на пленника и молча ушел на ют. Дракон, заметив злобный взгляд Сухаря, подумал:
– Дьявол! Прирежут ведь, стервецы, этого шустрика. Пиратский кодекс на рабов не распространяется. Придется взять болвана в команду, а там разберусь, что за птичку поймали. Строптивый черт!
С этими мыслями он подошел к Гамаюну. Несколько секунд в упор разглядывал его, как бы раздумывая о принятом решении. Затем процедил сквозь зубы:
– Убить тебя всегда успею, а пока беру юнгой за пятьдесят пиастров в месяц. Кто ты и как зовут, не знаю, запишу в судовой журнал как Джека Грегори по прозвищу Дага2. Пойдешь под начало боцмана, а теперь марш работать, бездельник.