– Да у меня тоже все хреново, Жора! – Терехов вздумал поправить положение. – Дети со Светкой, а мы давно развелись. Семью обеспечиваю, но живу отдельно…
Репьев взметнулся, словно грозный орел со скалы, и закружил над головой.
– Подумай, что ты мелешь? Развелись!… У тебя два сына! Детям отец нужен, а не твоя бродяжья работа. И не деньги!
Признаваться Терехову было трудно, однако и умолчать невозможно – это все время грызло и скребло душу, хотя вины Жориной в том не было.
– Мать Светкина перед смертью призналась. Потом и Светка подтвердила… Она не Светка, а Людмила! Они паспортами поменялись.
Жора потряс головой, соображая.
– Ну и что?…
– Ничего! Светка тогда со мной спала, а ты с Людмилой!
– Неужели запомнил? Я их путал…
– У меня не бывает похмелья и голова всегда ясная.
– А мне было дурно. – признался однокашник. – Прыгнул, и думаю, зачем? Все могло бы быть по другому…
– Поздно крыльями хлопать. Настоящая Людмила давно замужем. И тоже голову мужу дурит. На самом-то деле она Светка! Та, что со мной была. Думаю, мой первенец – твой сын. кстати, Егором зовут. Почти что Георгий…
– Да ладно, – насторожился тот. – Это проверять надо! Есть же сейчас генетическая экспертиза!
– Не буду. Что проверять, если на тебя похож?
– Да брось ты!… – Репей встряхнулся, но ошеломления не стряс. – Гонишь?… Кончай шутить!
Терехов молча сходил в предбанник, принес бумажник, развернул и показал фотографию двух улыбчивых пацанов, разновозрастных, но очень похожих друг на друга. Жора вцепился, поднес к свету и долго вглядывался. Потом поскреб стриженный затылок.
– Ничего общего… Хотя что-то есть. Но глаза у обоих карие! У меня – голубые!
– Ты хоть помнишь, какие были у Людмилы?
– Откуда?… Сидели при елочных свечах…
– У Людмилы зеленые.
– И у тебя синие!… Тут еще надо разобраться, чьи это дети!
– Мои. – Терехов отнял бумажник.
– Нет, я не спорю! Бывает… Но в твоем Егоре что-то есть.
– Ничего нет, это я так, прикололся. Оба мои.
Репьев шутку оценил, опомнился и в тоне послышалась нравоучительность.
– Тебе вертеться поздно, Шаляпин! Женился, детей завел – живи. Светка, Людмила… Какая разница, если их мать родная не отличала? А можно и с обеими сразу, как Мешков.
– Я отличал.
– Что же не отличил?
– Наехали родители! Начальство… Тогда еще нравы были советские.
– У нас с Людмилой ничего не было. – вдруг признался Жора, хотя раньше хвастал об обратном. – Это я хорошо помню… Ну, какой из меня был!…