Сергей открыл глаза и сразу вспомнил весь вчерашний день. Пока он ещё лежал в полудрёме, смежив веки, прошедшее воспринималось как кошмарный сон, один из тех, которые ему упорно показывали в последнее время. Но стены, выкрашенные до середины жёлто-коричневой краской, ряды коек и решётки на окнах красноречиво объясняли, где он на самом деле.
Первым желанием было немедленно вскочить и любыми путями: через ругань и драку, подкуп и слёзные мольбы, – покинуть это позорное место. Но даже попытка приподнять голову оборачивалась приступом тошноты. Он рухнул на подушку и замер, но тут над ним прозвучал одышливый голос: «Сергей Петрович, вы меня слышите?». Открывать глаза не хотелось, да и говорить ничего не хотелось, и он молча кивнул.
Влажная рука чуть сдавила запястье, и он почувствовал, как под чужими пальцами неровно и слабо бьётся пульс. Глаза всё же пришлось открыть и отвечать на вопросы черноусой докторицы, равнодушно глядевшей на него светлыми навыкате очами: как его зовут, сколько лет, где и с кем проживает, сколько времени и с какими перерывами употребляет.
На последний вопрос Сергей по обыкновению соврал, что вообще не пьёт, просто вчера сильно расстроился, вот и позволил лишнего. Он почти не кривил душой, потому как начинал всегда полегоньку: бутылочку пива за ужином, пару бокалов вина с женой в выходные, – и за пьянство это не считал. И того момента не помнил, как неожиданно для самого себя увеличивал темп, дня три удерживаясь на слабом алкоголе, а потом резко переходил на коньяк – всегда дагестанский, трёхлетней выдержки.
Этот чёрный период начисто стирался из его памяти, а, значит, и не существовал вовсе. Друзья и сослуживцы, относившиеся к Сергею неплохо, никогда про это не упоминали, а тех, кто всё же осмеливался, даже в виде шутки или намёка, он немедленно «вычёркивал из списка». Жену и прочих родственников вычеркнуть не удавалось, но для каждого был подобран особый ключик. Верке покупались дорогие шмотки и билет на концерт её любимой Джузи Коул, стоимость которого превосходила полное ТО их старенького «Пежо». Сыну обещал: больше никогда, – и закрывал глаза на его ночное зависание в ноутбуке и утреннее хамство.
Но когда Верка уже навострила лыжи, чуть не сорвалась уходить к другому, из бывших одноклассников, Серёге всё же пришлось лечь в больничку, где горячие уколы, капельницы и завершающая инъекция положили начало долгой, почти пятилетней трезвой жизни.