– Ты говоришь сложные для меня вещи, сынок, – прервала Мария сына, – Для меня главное, что ты рядом.
Мария говорила быстро, словно боясь не успеть выговориться. Старик молча слушал, стараясь упорядочить сумбур в голове. Он знал, что между матерью и сыном существует сращенная с безумством любовь. В свое время это привело его к мысли, что существуют градации любви даже между матерью и детьми, не говоря уже об отношениях мужчин и женщин. Поэтому не это его смущало: мужской ум не мог смириться с высказанным сыном объяснением возникшей ситуации. Жизненный опыт и годами отработанная мозгом реальность существования, не позволяли ему принять на веру слова сына. Он все еще был склонен к мысли, что это сон. За свою немалую жизнь ему приходилось не раз видеть невероятно правдоподобные сны. Но в противовес этим мыслям вступали неопровержимые факты: и смерть сына, и белая прощальная фата, и срыв в пропасть с Анной-Марией, и полет в невесомости, когда изумрудные глаза его невероятной девочки-жены растворились в изумрудном небе над Арагацем. Так что же в этом было неправдой? Старик не мог найти способа доказательства, что он не во сне. В таких ситуациях предлагают себя ущипнуть, но это еще никому не помогло. Сын Марии утверждает, что они стали бестелесными, превратившись в мнимые души. Но сейчас, как и во сне, он ощущал и жену, и сына. Невольно Старик пришел к мысли, что такие умозаключения не приведут к истине. В конце концов, любое восприятие приходит через чувства, которые сами по себе нематериальны, как и мысль. Оставив окончательное решение этой сложной задачи на милость могущественному Времени, Старик решил, что он не разбился, падая в пропасть, а его спас толстый слой снега. Теперь же он находился в состоянии комы с приятными видениями. Однако его аналитический ум не позволил успокоиться на этом заключении. Он понимал, что находится во власти чувств, но у источников чувств была материальная основа! Если принять на веру слова сына, что смерть – это гибель пространства, то должен найтись способ определения такой новой истине. И тут он вновь столкнулся с общепринятым постулатом науки: подтверждение опытом. Для начала надо было определиться с местностью: она была незнакома. Вдалеке была видна гора, но не похожая, ни на Арарат, ни на Арагац. Старик не исключил, что это Арарат под незнакомым ему ракурсом, возможно, со стороны Турции. «Это Этна, – услышал он голос сына, – я всегда мечтал увидеть ее. Благодаря Юлию Цезарю». Было несколько странно, что Сын Марии прочел его мысли. Но из этого не следовало делать каких-то выводов, поскольку сын мог заметить его взгляд на гору. Странно было другое: причем тут Этна, да еще Юлий Цезарь?