Аримнест обнимает Клеору:
– Я знаю.
– Что?
– Пойдешь со мной?
– Хоть на край света.
– Мы туда и отправимся.
– Уж не на войну ли?
– Именно!
– Неужели ты думаешь, что Павсаний нас возьмет?
– Я пойду к нему.
– А как же криптии, Твоё посвящение в спартанцы?
– Если я погибну в сражении, то лучшего посвящения и не надо.
– А если нет?
– А если нет, то мы победим. Победа или смерть!
– Я с тобой.
– Беру тебя оруженосцем.
Так просто и естественно соединились сердца Клеоры и Аримнеста. Словно они всю жизнь ждали этой встречи.
– А что с ним будем делать – кивает Клеора на Левтипа.
Аримнест щупает того за шею:
– Он скоро очухается.
Аримнест умолк и опустил голову. Павсаний осуждающе покачал головой:
– Да, наворотил дел. Почему остановил илотку?
– Левтип мой друг.
– Разве ты не знаешь, что справедливость важнее дружбы? Левтип проявил себя трусом и заслужил смерть.
– А я потерял друга, – с горечью произнес Аримнест, – хотя он и жив.
– А почему ты не покарал илотку? – с пристрастием спросил наварх.
– Потому что люблю её.
– Разве тебя не учили, что любовь к Спарте во сто крат превыше любви к женщине, тем более, к илотке?
– Да, я проявил малодушие и заслуживаю самого сурового наказания, – опустил голову Аримнест.
– Где она?
– У входа.
– Как? – удивился Павсаний. – Неужели она не понимает? Если её раскроют, смерть неизбежна! Даже я не смогу помочь.
– Я ей говорил об этом.
– И что?
– И слушать не хочет.
– Понятно, – хмыкнул Павсаний, – любовь безрассудна и потому легко уязвима.
Он пристально посмотрел на Аримнеста:
– Ты хоть знаешь, что если женишься на ней, то сам станешь илотом?
– Что мне об этом думать, когда враг разоряет Элладу? – с горечью ответил юноша. – Я мечтаю только об одном: сразиться, чтобы кровью смыть свой позор.
– А если выживешь?
– Это может случиться только в одном случае.
– Каком?
– Победы.
– А ты в ней сомневаешься?
– Нет, но тогда любой приговор будет для меня гимном.
– А илотка?
– Клеора не меньше меня мечтает сразиться с врагом.
– Рабыня печется о судьбе Эллады? – вскинул наварх густые брови.
– Она мессенка.
В палатке повисла пауза. Прошло почти два века, как спартанцы покорили Мессению и превратили в рабов своих соплеменников. Однако, мессенцы не смирились и продолжали бороться за освобождение. Восстание вспыхивало за восстанием, заговор следовал за заговором. Спартанцы жестоко подавляли их, но невозможно сломить народ, вкусивший свободу.