– Взяли всех, – доложил он Калачову. – Только один убёг куда-то. Вчера ещё здесь был, а сейчас никто не знает, куда подевался. Мишей зовут, недавно приехал. Теперь ни его, ни вещей. Говорят, он лавку-то и сжёг.
Виктор Васильевич чуть заметно кивнул. «Может и прав Черкасов. Может и впрямь провокатор какой тут постарался. Революционэр… Только этого ещё не хватало», – подумал он. Вскоре, противно скрипя в тишине, подъехали две подводы, гружёные тёсом. Фабричные охранники скинули пиджаки, споро их разгрузили и взяли плотницкий инструмент, лежавший там же. Тишина сменилась визгом пил и стуком молотков. Мужики строили какой-то помост.
– Вешать будут! – на всю улицу, перекрикивая шум, заголосила немолодая сухонькая женщина – жена Петра. – Люди добрые, да за что же это? Что вы задумали, ироды? За что! Пётр мой не жёг ничего!
Стоящий рядом солдат прикрикнул на неё, но ропот пошёл по всей улице – было действительно похоже, что всё готовиться для казни. Пехотинцы ничего не предпринимали, голоса толпы становились смелее. Губернатор, пошедший было в купеческий особняк, вернулся назад и прошёлся вдоль улицы, сверля людей злым немигающим взглядом. Народ при виде начальника стыдливо замолкал. Дождавшись относительного спокойствия, Калачов на всю округу крикнул:
– Солдаты! Оружие к бою! При попытке неповиновения – бей без раздумий! – пехотинцы ловко примкнули штыки, проверили затворы, а губернатор продолжил, обращаясь к толпе: – Я вас отучу горло драть! Не поняли ещё, что я не шутки шутить к вам приехал? Бунтовщики будут наказаны! Десятком, пятью десятками, сотней больше – мне разницы нет. Могу всех вас на эшафот отправить, коли желаете! Верёвки всем хватит!
Стало совсем тихо, только жёны арестованных беспрестанно выли, громко всхлипывая. Мужики, видя решительный настрой солдат, смущённо покашливали, чесали затылки. Женщины примолкли, испуганно отступая поближе к своим домам. Делить участь попавшихся односельчан никто не хотел. Стали слышны голоса пострадавших от пожара: «Так их, батюшка! Неповадно будет соседей жечь! Покуражились – пусть отвечают!». Виктор Васильевич ещё раз обвёл улицу взглядом безжалостных глаз, развернулся и, заложив руки за спину, прямой как жердь пошёл к строящемуся помосту. Работа была почти закончена. К бокам помоста крепко приколотили два толстых бревна и сейчас, ругаясь сквозь зубы, прилаживали на них перекладину, которая постоянно норовила соскользнуть.