– Откуда знаешь? Не влюблялась ведь ещё.
– Просто знаю, – пожала она плечами.
– Тебе так будет сложно… Зато я бы очень хотел себе такую жену.
– Ну, мы друг друга поняли, – проговорила она ему.
Парень минуту её разглядывал, улыбался чему-то, а она не понимала, что он хочет. Он хочет что-то сказать ей или у неё сейчас просто глупый вид?
– Что-то не так? – не выдержала она.
– Всё хорошо. Просто… Элен, я знаю, что ты итак одарена, и… это покажется тебе глупостью, – он достал из кармана тонкую золотую цепочку. – Да, это глупо, – рассмеялся он. – Эту вещь… я нашёл как-то в своём доме. Отец сказал, её носила моя мать. Он отдал это мне, ещё мальчишке. И я её берёг. Знаешь, что я тогда думал? Что подарю её той, которая перевернёт мой мир. Это фантазии мальчика. Но я хотел бы осуществить его мечту, – Альяно взглянул на неё.
Элен была тронута. Она позволила ему одеть её на себя. Парень заметил, как сияют её глаза, словно бы лучшего подарка она никогда в жизни не получала.
Позади заржали лошади. Альяно и Элен переглянулись. Альяно прижал палец к губам, намекая Элен вести себя тихо. Он достал меч из ножен и поднялся. Парень пошёл вперёд по тропинке и увидел, что всё в порядке. Лошади стояли рядышком друг с другом и вопросительно повернули морды в его сторону. Услышав шорох листвы сбоку, он резко развернулся и занёс наверх меч.
Два клинка сцепились бы в сражении, если бы Альяно не узнал нападающего. Перед ним стоял Ричард.
– Что это значит? – громко спросил Альяно и опустил меч.
– А я в тебе даже не усомнился, – проговорил Ричард печально.
– Сэр Ричард, вы ничего не желаете мне объяснить? – с трудом сохраняя спокойствие, спросила подошедшая к ним принцесса.
– Я думаю, что худшее наказание обманщику – это самому всё рассказать.
– Что рассказать? – бросил ему юноша.
– Миледи, вы поедете со мной, – проговорил Ричард, смерив Альяно презрительным взглядом. – Я настаиваю.
Элен не понимала, зачем отец приказал провести общее собрание. Но она послушно, не сумев переговорить с Альяно наедине, села на своё место у трона. Гильермо не показывал какой-то определённой эмоции, словно он тоже был в неведении. Элен не могла прочесть в его лице злости или радости. Ей оставалось лишь гадать, почему граф Тарбонский хочет так сильно придать некоторые сведения огласке.