– Простите, вы не подскажете о чем все это? И зачем?
Молодой человек вздрогнул, посмотрел на Алису, потом на график и произнес:
– Э-э-э… О-о-о… Как его там… В общем… Ну да.
Алиса сказала:
– Странно. Я думала, что буду работать, чтобы приносить пользу.
Внезапно докладчик замолчал и посмотрел на Алису. И все тоже замолчали и посмотрели на Алису.
«Лучше бы мне промолчать», – подумала она.
«И правда, лучше бы тебе промолчать», – подумали все.
Что ж, Алиса поработала немного и привыкла. Но квартальную премию так и не получила.
Домовой разбушевался (новогоднее)
Бревенчатый домик вздрогнул.
– Плюх! – упала снежная шапка с крыши.
– Бам! – распахнулись двери.
– Уя-ууу! – вылетел здоровенный рыжий кот с ошалелыми глазами.
Дед и бабка сбежали с крыльца, держа в руках полушубки.
– Бум-бум-бум-бум! – вылетели вслед четыре валенка.
– И чтоб духу вашего тут не было! – донеслось из дома.
Дверь захлопнулась.
– Ох-ох-ох, совсем Елистратушка задурил, – вздохнул дед, надевая валенки.
Бабка сманила кота с дерева. Он задом осторожно спустился и плюхнулся на руки. Бабка покачнулась.
– Пошли, дед, не впервой. У Кузьминичны посидим, как всегда. Покричит наш домовой и остынет.
Кузьминична в их маленькой деревне слыла бабой ученой, и по совместительству, ведьмой. О некоем противоречии этих занятий никто не задумывался. Она делала закваску для хлеба, варила травы, кому-то хворь заговаривала, а иных сразу посылала в город лечиться. На огороде растила диковинные цветы, а овощей каждый год было столько, что хоть всю деревню корми. С живностью ладила хорошо. Семену, которого нынче домовой выгнал вместе с женою Лизаветой и котом, приходилась дальней родней.
Открыла дверь и руками всплеснула:
– Опять?
– Опять.
– А на этот раз что?
– Блюдце Елистрату поставили, а Мурзинька похлебал, – ответила бабка Лизавета, прижимая к себе кота.
Кот поднял грустные глаза и вздохнул. Кузьминична ему ни на грош не верила.
– Ладно, заходите, гости дорогие. Переночуете, а завтра сходим и поговорим. А ты, Мурзя, гляди у меня. Испортишь чего – шапку сделаю!
Мурзик умильно глядел на Кузьминичну. Он ей тоже ни на грош не верил, всякий раз грозилась, и что? Шкурка на месте, кот здоровехонек.
Переночевали. Рано утром Кузьминична принялась эксперимент ставить, новое лекарство делать. Уставила стол баночками, скляночками, горелку зажгла, таймер завела. Сидела, в тетрадочку писала.