Вскоре паук скрылся за деревьями, и только далекие шорохи да серые колышущиеся нити напоминали о его недавнем присутствии.
Петров стоял, не шевелясь: пожалуйста, пусть все закончится, пусть будет что угодно, но только поскорее закончится-пожалуйста-пожалуйста… Так он заклинал любую силу, готовую его слушать. И в ответном молчании улавливал укоризненное: «Ты бросил мать наедине с чудовищем».
– Что я могу? – простонал Петров чуть слышно, – Я же все равно не справлюсь…
Но здесь, в тишине, некому было с ним соглашаться и некому было его оправдать. От этого ощущение беспомощности и оставленности только усилилось – будто канат, на котором он балансировал, начал с треском рваться нить за нитью.
Чтобы прогнать это ощущение, Петров сцепил зубы до боли и пошел вглубь леса – туда, где скрылась мать.
Тропинка скоро закончилась, и ему пришлось пробираться сквозь высокую траву и сухостой, ориентируясь лишь на серые нити, что теперь свисали с деревьев так густо, будто там, наверху, составляли единую сеть.
– Идя по дороге из хлебных крошек, не плачь, не молись, вспоминай хорошее, – бормотал Петров на мотив колыбельной, – Сто башмаков истопчет скиталец, не ведая, сколько ему осталось.
Петров не знал, откуда пришли слова этой песни. Он просто повторял то, что лес шептал у него в голове, пока не увидел на одном из деревьев табличку с надписью «Конец дороги».
Это показалось Петрову странным, потому что последние несколько километров он ломился сквозь чащу, где не было и намека на дорогу. И кому понадобилось вешать здесь этот знак?
Но найти ответ Петров не успел, потому что, стоило ему ступить за табличку, как реальность всколыхнулась, будто по ней прокатилась силовая волна, и лес остался за спиной.
Впереди раскинулось бескрайнее поле, изрытое прямоугольными ямами. Словно кладбище разрытых могил. Некоторые ямы были совсем свежими – возле них еще лежали кучи влажной земли – другие уже потеряли свою первоначальную форму, и насыпи земли рядом с ними густо поросли травой.
– Мама! – крикнул Петров в пустоту.
– Это тихое место. Не оскорбляй его своими воплями, – сказал старик, сидящий на земляной насыпи рядом с одной из ям.
Петров готов был поклясться, что еще секунду назад здесь никого не было.
– Я ищу свою мать, – сказал он, стараясь сохранять твердость в голосе.