– Ты опоздал. Не нужно было оглядываться.
Петров сощурился. Он определенно уже где-то видел этого старика в небесно-голубом галстуке-бабочке.
– Я тебя знаю, – сказал он. – Ты тот старик с часами!
– Я тоже опоздал, – проскрипел старик, глядя в яму перед собой, – Я ждал объяснений. Ждал, что кто-нибудь расскажет мне, зачем я здесь, и что я должен делать. Я бы делал все, что мне скажут. Но никто ничего не сказал. Я так чудовищно опоздал…
Казалось, старик готов продолжать свой речитатив бесконечно, поэтому Петров его перебил:
– Моя мать была здесь?
– Ты ищешь свою мать. Мы все что-то искали. Но уже поздно.
Старик улыбнулся, демонстрируя желтые зубы. Демонстрируя вызов и насмешку. «Ты все просрал, Петров. Ты настоящее ничтожество» – вот что говорила Петрову эта улыбка.
Он сжал кулаки. Внезапная ярость, зародившись где-то в солнечном сплетении, поднялась вверх и горячим пузырем лопнула в затылке. Петров бросился на старика и что было силы ударил его в нос. Старик охнул и неуклюже шлепнулся на землю. Он не сопротивлялся и не пытался защитить себя.
Петров уселся на старика сверху и принялся наносить удары, исступленно повторяя:
– За что ты со мной так? За что? За что?!
Старик отключился почти сразу. Лицо его распухло и почернело, от каждого удара голова болталась из стороны в сторону. Если он и знал какие-то ответы, то уже не мог ими поделиться.
В какой-то момент Петрову показалось, будто он избивает тряпичную куклу, и только это заставило его остановиться. Он подождал немного, не очнется ли старик, но тот больше не подавал признаков жизни. Тогда Петров поднялся, тяжело дыша, и ногой спихнул его в разрытую яму. Затем на ватных ногах направился обратно в лес. По указателям из серых нитей и дальше по своим следам.
В голове стало пусто и гулко. Любой шорох, шелест или случайный треск отдавался внутри эхом, но больше не приносил с собой ни страха, ни боли, ни надежды.
Теперь Петров не оглядывался.
Он шел, не чувствуя усталости, пока солнце не склонилось к закату, а впереди не показался маяк знакомой красной двери. Дом Марты.
Петров замер в нерешительности, занеся кулак со сбитыми костяшками, но в этот момент где-то рядом плеснулся знакомый смех, и сомнения исчезли. Он постучал.
Марта открыла дверь почти сразу, как будто все это время ждала по ту сторону. Она выглядела взволнованной и смущенной: